котором ты нам должна сейчас рассказать. Потому что наши сны отличались от твоего.
Шира долго смотрела на него. Остальные молчали. Невозможно было понять, что думали они.
И она кивнула.
— Сон. Я расскажу этот сон.
Она взглянула на Мара и встретилась глазами с его непостижимым взглядом. Когда они поднимались к хижине, дождь лил, как из ведра, он намочил его волосы и широкие плечи, но в очаге горит огонь, и он скоро высушит их.
Шира начала свой рассказ. Наступал вечер. Не было ни сумерек, ни темноты, лишь чуть- чуть изменился дневной свет. Ее рассказ прерывался многочисленными вопросами, было много непонятного, и все хотели объяснить, что, по их мнению, означало то или иное. Чем дальше Шира углублялась в пещеры в своих воспоминаниях, тем больше она падала духом. Когда она рассказала о шипе, который лишь чудом не вонзился ей в сердце, она должна была вновь продемонстрировать свою рану. Всех ужаснули ее страшные края, и пока Шира продолжала рассказ, Даниэль снова ее перевязал, насколько хорошо это можно было сделать, используя подорожник из Таран-гая и все то, что он мог найти из подручных лечебных средств.
Когда Шира подошла к рассказу о схватке под темно-пурпурной водой, она покаянно посмотрела на Мара.
— Я не знала, что моя неприязнь была так велика, Map. Прости меня за это, я постараюсь исправиться.
Map прищурил глаза.
— Я предпочел бы, чтобы ты ненавидела меня. Тогда мы были бы на равных.
— Map, а ты помнишь, как вы боролись под водой? — спросил Ировар, чтобы сменить тему.
— Не знаю. Я думал, это сон.
— Это и был сон, — упрямо подтвердил Даниэль.
И она услышала о том, как Map получил свои ожоги, пока она боролась с Шамой. Map фыркал, как свирепая дикая кошка, он не хотел еще раз слушать про свое унижение, в котором были повинны духи. Но сердце Ширы сжалось от сострадания. Она могла понять его чувства.
— Не могу простить Мару, что он бросил тебя на произвол судьбы, — сказал Вассар.
— Он не виноват, что он такой, — горячо возразила Шира. — Я ему стольким обязана…
— Ты, замолчи, — грубо оборвал ее Map. Она продолжала свой рассказ. Но когда она дошла до последнего зала, она сказала только:
— Я встретила всех, кого, сама того не желая, обидела. Простите меня, но я не могу об этом говорить.
Даниэль кивнул:
— Тогда пропустим это. А что было потом?
Они хотели как можно больше узнать о двух героях из прошлого, и Шира описала их так хорошо, как только смогла. Но о богах она распространяться не захотела. «Они сидят и дрожат в своей старой, высохшей шкуре», — сказал Шама. Метко подмечено.
Она рассказала об источнике, и что ее вынесла наверх вода.
— Должно быть, я была очень глубоко внизу, — сказала она задумчиво.
— Потому что путь наверх казался мне бесконечным. Я думала, что утону.
— Возможно, ты была не в лучшей форме, когда вынырнула в пещере, — сказал Даниэль. — Но вряд ли предполагалось, что ты могла утонуть.
— А что теперь? — спросил Орин, когда Шира закончила свой рассказ.
Ировар быстро проговорил:
— Теперь всем спать. О будущем говорить будем потом.
Они удивленно посмотрели на него. Против такой решительности трудно было что-то возразить.
На следующее утро Даниэль с удивлением увидел снег на вершинах гор у самой хижины. Ировар воспользовался случаем, чтобы поговорить с Сармиком, пока остальные стражи гор вышли из хижины.
— Мы уходим, — сказал он своему старому другу. — Ведь мы не можем обсуждать будущее Ширы в присутствии Мара. Он имеет над нею власть, и ему не следует знать, что сейчас будет.
— Мне тоже нельзя будет об этом узнать?
— Разумеется, можно. Я решил, что она должна отправиться вместе с Даниэлем на его родину. Он сам утверждает, что это все было просто кошмарным сном, и я не хочу обсуждать это с ним. Но миссия Ширы не исполнена. Она должна найти сосуд Тангиля с водой зла и уничтожить ее. А это может произойти только на земле Даниэля. Там она также встретится со своим отцом.
— А тебе не будет ее недоставать?
— Но ведь она вернется.
Никто из них не упомянул о тех огромных трудностях, с которыми была сопряжена столь дальняя поездка.
Вошел Map, и они заговорили о чем-то другом.
И тут ворвался Орин.
— Отец, я…
— Говори, в чем дело! — приказал ему Сармик. Глаза Орина бегали.
— Мило… Он… забрал Ширу. Он побежал с нею вниз.
Они услышали стук. Это Map уронил ковш, из которого пил.
— Что? — спросил Сармик. — Зачем она Мило?
— Он злился на нее все то время, пока вы были на острове. Все время клялся, что убьет ее.
Map задыхался, он сполз по стене горы, которая одновременно являлась и внутренней стеной хижины. Его лицо было искажено невыносимой болью.
— В чем дело, Map? — нетерпеливо спросил Сармик.
— Не знаю, — простонало чудовище. — Я чувствую, что мне в грудь вонзилась раскаленная игла. Как будто я… плавлюсь! О, дьявол!
Все с ужасом наблюдали, как он прямо у них на глазах превращается в отвратительное чудовище, олицетворение самой злобы. Он поднялся, холодный, как лед, еще более ужасный, чем обычно, и выбежал из хижины. Он начал осторожно, тяжело, по-кошачьи ступая, спускаться в долину. Они смотрели, как вокруг него в сером небе появляется ледяная аура. Никто не должен отобрать у него его добычу!
Как ледяное пламя, несся он по заснеженной равнине. Следы Мило были хорошо видны.
Два старика стояли у хижины и смотрели ему вслед. К ним подошел Даниэль и оба сына Сармика.
— Неужели Map схватил Ширу? — потрясенно спросил Даниэль. — Мы должны спасти ее!
— Спокойно, — сказал Ировар. — Map начал погоню.
— Map? А ты уверен, что он тот, кто нужен?
— Да. Во всяком случае — на этот раз. Да и кто отважится вмешаться?
Им пришлось удерживать Даниэля силой, чтобы он не бросился вдогонку и не рисковал бы бессмысленно жизнью.
