— Ему нужно было бы взять под свою защиту Натаниеля, — сказал Ионатан.
— Тува тоже меченая и, поэтому, тоже находится на особом положении. И мы еще не знаем, в чем будет состоять ее задача. И я думаю, что Линде-Лу выбран в качестве защитника Натаниеля по особым причинам. Линде-Лу представляет собой полную противоположность Тенгелю Злому. Линде-Лу происходит из рода черных ангелов, и его сердце переполнено добротой и заботой о слабых. Это делает его чрезвычайно сильным.
— Но ведь Линде-Лу убил многих людей после своей смерти, — вставила Мари.
— Ты совершенно не поняла, в чем дело, — сказала Бенедикта. — Действительно, эти люди умерли от страха, увидев его. Но единственное, чего он хотел, так это вступить в контакт с живыми. Ему нужно было многое им рассказать. Криста была единственной, кто увидел в нем того, кем он был прежде. Остальные же видели в нем просто вызывающего ужас мертвеца.
— В самом деле, так оно и было, — сказал Ионатан.
— Да, Линде-Лу пережил великую трагедию. Но теперь он счастлив. Он обожает Кристу и получил возможность оберегать ее сына, что очень много значит для него. Но наши предки позаботились и о том, чтобы все вы тоже были в безопасности.
Мари начала испытывать беспокойство.
— Мы подумали о том, чтобы переселить вас отсюда, — сказала Бенедикта. — Я разговаривала с Кристой, ей нужны дома помощники, ведь у нее в доме восемь мальчиков. Она охотно взяла бы к себе Мари и Карине.
— Я не согласна, — вырвалось у Мари. Бенедикта внимательно посмотрела не нее.
— Тебе не нравятся Криста и Абель?
— Почему же, нравятся, и даже очень, — запинаясь, ответила Мари. — Но я охотно осталась бы здесь. Нам ведь не нужно ехать прямо сейчас?
— Завтра рано утром мы должны уже уехать.
«О, нет, — подумала Мари. — Нет, я должна встретиться с ним!»
Но она понимала, что дело проиграно. Она не настолько хорошо была знакома с ним, чтобы отправиться к нему домой и сообщить о своем отъезде. Ее Вечная Любовь никак не хотела начинаться.
Но какой-то внутренний голос внутри Мари подсказывал ей, что, поскольку у нее не было желания отдаваться этому юноше, их «любовь» имеет мало шансов на выживание. «Вечно владеть — вечно терять», — сказал Ибсен. И вечно владеть можно было только чем-то несуществующим.
«Как все это было бы прекрасно!», — со сладким сожалением подумала она.
Для Карине же не имело особого значения, где жить, здесь или у Кристы. Возможно, для нее было даже лучше покинуть эти места, связанные с такими горькими воспоминаниями. И она наверняка смогла бы отделаться от этих воспоминаний, пожив с Кристой и ее многочисленным семейством, состоящим исключительно из мужчин.
Да, ей нравилась мысль об этом. К тому же это было ненадолго, пока Тенгеля Злого снова не водворят в пещеру.
Ее вполне это устраивало.
— А как же я? — спросил Ионатан.
— О тебе мы тоже подумали, — ответила Бенедикта. — Ты ведь в последнее время отлыниваешь от школы, не так ли?
— Да, боги свидетели тому!
— Это уж точно, — вздохнула Ханне. — Характер у него явно портится. Утром его просто не поднимешь! Это непосильная задача! Стоит его только вытащить из постели, как он снова забирается туда.
Бенедикта кивнула.
— А что, если на год освободить его от школы?
— Превосходно, — сказал Ионатан. — Но чем я буду заниматься?
— Ты будешь работать, конечно же.
— Само собой! Зарабатывать деньги!
— Ну и расчетливый же у меня сын! — заметил Ветле. — Отец, не мог бы ты устроить его в больницу в Драммене?
— Драммен расположен слишком близко, — ответил Кристоффер. — Ему нет смысла покидать из-за этого дом. Но я мог бы пристроить его в Уллевол, в Осло. Там есть пансионат для приезжих.
— Но я же не врач, — запротестовал Ионатан.
— Кто сказал, что тебе нужно становиться врачом? — ответил его дед Кристоффер. — Ты будешь просто таскать носилки в травматологическом отделении, мыть трупы и новоприбывших калек.
— Нет уж, увольте, — с дрожью произнесла Ханне, а Ионатан заметно побледнел.
— С этого обычно начинают все, у кого нет никакого образования. Но если ты думаешь, что тебе с этим не справиться…
— Справлюсь, — тут же ответил Ионатан и сам пожалел об этом. Он готов был откусить себе язык, но дело было сделано. — Когда я смогу приступить к работе? — спросил он.
— Я все устрою и сообщу тебе, — пообещал Кристоффер. — Должен сказать, что я тоже буду чувствовать себя спокойнее, зная, что все трое моих внуков находятся вне сферы внимания Тенгеля Злого.
— И я тоже, — сказал Хеннинг. Остальные озабоченно посмотрели на него. Как-никак, ему было уже восемьдесят девять лет. И их злобный предок, наверняка, имел на него зуб.
Наверняка, он имел зуб и на Бенедикту, шестидесятивосьмилетнюю дочь Хеннинга. Одну из тех меченых, кто повернулся спиной к Тенгелю Первому.
3
Девочки превосходно устроились у Кристы. Ей самой было всего лишь двадцать девять лет, и она еще не забыла, что значит быть ранимым подростком. Старший сын Абеля, Якоб, был уже женат и жил в другом месте. Следующий по порядку сын, Иосиф, тоже уехал, найдя себе работу в Осло. Остальные сыновья по-прежнему жили дома.
Йоаким и Давид были старше Мари и Карине, Арон же был ровесником Мари. Адам и Эфраим были старше Карине, но младше Мари. А маленький Натаниель, был намного младше своих сводных братьев.
Все братья, за исключением Эфраима, были очень дружны. Глубоко религиозная атмосфера, царившая в доме, очень удивила девочек, в особенности Мари, которая вначале была просто возмущена этим. Но Криста сумела сгладить конфликт, тем более что Абель не оказывал никакого давления на девочек.
Маленький Натаниель был изумительным мальчиком. И в то же время он внушал многим страх. Мари было просто не по себе от его проницательности, ей казалось, что он видит ее насквозь, и при нем она даже не осмеливалась заикаться о своих «мальчиках». (Несмотря на то, что она успела уже несколько раз заново влюбиться в новой школе).
Карине тоже боялась Натаниеля. «Этот мальчик все знает, — думала она. — Иначе его глаза не смотрели бы на меня с такой грустью и с таким участием. Почему, встречая мой взгляд, он всегда так торопливо, подбадривающе улыбается?»
Карине надеялась, что ей будет лучше в новой школе. Но человек не может убежать от самого себя. В перерывах между занятиями она болтала с другими девочками, но сердце ее было мертвым от стыда и отчаяния.
«Как чисты и невинны мои одноклассники, — виновато думала она. — Я же, опозоренная и оскверненная, не имею права находиться рядом с ними. Я самое омерзительное существо в мире, я — воплощение греха и грязи, я подобна Леди Макбет, которая не могла отмыть руки
