Никлас присвистнул:
— Он ранен?
— Скорее всего. Но точно я не могу сказать. Нам надо спешить. Я не могу этого предвидеть, просто так думаю. Нам нужно успеть раньше капитана Забавного, или как там его.
— Отчаянного, — поправил его Калеб. — Я полностью согласен с тобой. Пока он про вас ничего не знает, у вас есть некоторое преимущество.
В этом они ошибались. Капитан Отчаянный стоял лагерем намного ближе, чем им казалось. Слухи о троих смельчаках, что решили одни сразиться с чудовищем, уже достигли его ушей.
Для капитана это был вопрос престижа. Слишком много раз он проигрывал. Никто не смел, лишить его чести поймать чудовище! А этого никак не могло произойти.
Вся жизнь капитана Отчаянного была связана с войной. Он был честолюбив и в мыслях уже не раз представлял, как его повысят в должности. Какое-то там жалкое чудовище не должно было остановить продвижение вперед. Не-е-е-т, поимка твари станет для него своего рода трамплином.
— Интересно, что эти трое могут сделать, — заговорщически пробурчал он. — И что им за интерес гоняться за нашим чудовищем?!
Ирмелин поехала в горы вместе с остальными. Во-первых, она знала, где примерно могло стоять чудовище, чтобы заглянуть в ее окна. Во-вторых, она хотела убедиться, что там никого не могло быть.
Следы они нашли почти сразу же. Увидев четкие следы на склоне горы, Ирмелин поежилась. Кто-то долго стоял на одном месте, приминая мягкую траву.
След был явно от очень большой, но совершенно нормальной ноги. А вторая — маленькая, короткая, завернутая в какую-то тряпку.
— Ничего удивительного в том, что их назвали следами сатаны, — мрачно проговорил Никлас.
— Да. Очень похоже на лошадиное копыто, — высказал Доминик вслух то, о чем думали все.
— Или козлиное, — добавила Виллему. — И то, и другое типично для злых сил.
— Пожалуйста, поосторожнее, — со слезами в голосе воскликнула Ирмелин. — Вы что, не знаете, что нельзя кликать…
— Дорогие мои. Мы не боимся злых сил. Мы же знаем, что их нет в действительности. На самом деле мы до смерти боимся, что это один из нас, — сказал Никлас, ее муж.
Доминик присел на корточки и подержал ладонь над следами.
— Потише, — попросил он. Все замолчали.
— Ну что? — Виллему никогда не отличалась терпением.
Он поднялся.
— Боже, как отчетливо я вижу. Я знаю, где он, — несколько удивленно произнес Доминик.
— И где же? — теперь не вытерпел Никлас.
— Направляется в горы. Его тянет туда, но он не уверен… Как называется долина в самом сердце Норвегии?
— Гудбрансдал?
— Нет-нет. Разве нет долины под названием Вальдрес?
— Есть, — отвечал Никлас.
— Но туда очень далеко идти, — протестующее воскликнула Виллему.
— Нет, вряд ли он уже там. Я чувствую раздражение, ярость. Только не пойму отчего.
— А где он сейчас?
— Я вижу это место. Он в горах, не так далеко отсюда. Его тянет в горы.
— Горная долина? Недалеко отсюда? — переспросила Ирмелин. — Не понимаю.
— Нурефьелль, — предположил Никлас. Он лучше знал страну.
— Понятия не имею, — отвечал Доминик. — Я вижу, как горное плато упирается в реку — или небольшое озеро — где-то на востоке.
— Крёдерен.
— Все может быть, — ответил Доминик. Он ведь жил в Швеции и совсем немного знал о Норвегии. — Во всяком случае, он сейчас там. На востоке, в горах.
— Именно там?
— Да, сейчас там. Очень раздражен. Устал.
— Знаете, тогда это никак не может быть сатана, — непроизвольно вырвалось у Виллему.
Ирмелин снова шикнула.
— Ведь если ему плохо…..
— Нет, я не могу сказать, кто он, — медленно проговорил Доминик. — Но что самое странное, он и сам не знает, кто он на самом деле.
— И ты видишь его?
— Нет, как я могу его видеть. Ты что, не понимаешь, что я просто ощущаю его чувства. Я могу отчасти сосуществовать с ним. Тогда я вижу только то, что его окружает. Я ведь не могу видеть сам себя.
«Ну конечно», — подумалось Виллему. Она перестала узнавать своего мужа после того, как его стали посещать видения. Но она стала больше уважать его, ее с новой силой потянуло к мужу.
— Что он там делает? — тихо спросила Ирмелин.
Доминик вздрогнул:
— Мерзость! Ужас! Я чувствую огромное зло, он ненавидит все вокруг себя. Чувствую холод, ужасающий холод!
— Именно то, что испытывали все отверженные из рода Людей Льда. Холод души, презрение к жизни. Мне кажется, что в нашем случае все еще хуже, он отвержен так, как никто до него.
— Да, если только он из рода Людей Льда, — быстро вставила Ирмелин.
— Ты совсем не ощущаешь тепла, человечности? — подавленно переспросила Виллему.
— Совсем!
— Тогда это просто месть, злая месть… Я говорю об освобождении Хромоножки. А я-то так надеялась.
— В данном случае ни на что нельзя надеяться, — сухо отозвался Доминик. Он собрался с мыслями.
— Мне кажется, что я знаю, как себя вести. Я могу следовать за ним и, в конце концов, найду его. У меня есть большое преимущество — я могу читать его мысли, как бы внедриться в них.
— И в его душу, — добавила Ирмелин.
— Нет, души у него нет. Только желание разрушать… И найти что-то, — тихо прибавил он под конец.
Виллему с удивлением взглянула на мужа. Он предназначен для того, чтобы выследить, найти чудовище. Никлас тоже знал, что ему делать. Чудовище ранено. А Никлас — врач. Кроме того, он мог лечить руками, знал все лечебные травы, что использовали Люди Льда.
А что она? Что могла сделать Виллему? Все считали, что она больше других наделена
