— Я полностью согласен с тобой, дядюшка Калеб, — сказал Никлас. — Многое вызывает тревогу.
Вошел восемнадцатилетний Альв, в нем текла настоящая кровь Людей Льда, однако по внешнему виду это было почти незаметно.
Альв пошел в деда по материнской линии — такого же невысокого роста, худой блондин.
Родство было заметно лишь по слегка раскосым, как у отца Никласа, глазам да высоким скулам. Черты лица делали его слегка похожим на эльфа. У него была немного кокетливая и веселая улыбка. Паренек был горазд на всякие шутки и проделки.
— Простите, что опоздал, — запыхавшись, произнес он. — Должен был помочь починить инструмент, мои работники не знали, что делать. Я слышал ваши последние слова. А как на самом деле выглядит это существо?
— Слухи такие разные, — ответил дед Андреас. — Им нельзя верить.
— Хорошо, но я все равно хочу послушать, — настаивал тот. — Вы полны тревоги, и я хочу знать, в чем дело.
Никлас жил в основном в Гростенсхольме и занимался усадьбой, так что Альв мог позволить себе жить у деда Андреаса в Линде-аллее. Он считал, что от этого больше пользы. Все были с ним согласны. Он появился вовремя и взял на себя ответственность за все три усадьбы.
Калеб распрямил спину:
— Да, мы весьма обеспокоены. В этой истории, что все обсуждают, много страшного. Пьяница, которого нашли в придорожной канаве, скорее всего не успел сообщить ничего важного. Однако он успел сказать, что существо было огромных размеров.
— Это человек? — быстро задал вопрос Альв.
— Хм… да, во всяком случае, у него была человеческая фигура…
— Да, но его прозвали сатаной. Это был действительно сатана?
Остальные только пожали плечами.
— Впрочем, откуда нам знать, как выглядит Злой дух? — ответил Калеб. — А если говорить точнее, так тот человек видел только силуэт, освещенный лунным светом. Волосы, в беспорядке спадающие на плечи. Похоже, на чудовище было некое подобие доспехов, стальные перчатки, кольчуга и защита на ногах и руках. Но этот пьяница с таким трудом выражал свои мысли! Однако…
Тут Калеб замолчал.
— Ну, так что же? — продолжил Альв.
— Это… существо обладало невероятно широкими плечами. Плечи уменьшались кверху. Ну, словно китайский воротник, если ты знаешь, что это такое.
Все склонили головы. Им-то было хорошо известно, что это значило…
Альв немного помолчал. Потом резко произнес:
— Может быть, такое впечатление создали доспехи?
— Мы тоже так считали. Но потом существо подошло поближе. Оно сильно хромало. Но пьяный не смог разглядеть ноги.
Калеб снова замолчал. Тогда Альв сказал:
— А лицо? Видел ли пьяница его лицо или что там у него было вместо лица?
— Да, он видел лицо чудовища, — глубоко вздохнув и выпустив воздух через нос, ответствовал Калеб. — Он видел глаза. Лицо чудовища находилось в тени, так как оно стояло спиной к луне. Но человек был уверен в том, что глаза существа метали огонь.
Казалось, что внутри него горел огонь, а в глазах плясали отсветы. Оно было в страшной ярости, когда схватило и вытащило из канавы пьяницу. Больше тот ничего не помнит.
— А лицо? Видел ли он лицо?
— Ну, он, например, утверждал, что существо косило…
Альв был мрачен. Он тоже слегка косил. Калеб задумчиво сказал:
— А еще он утверждал, что существо словно бы… чуяло его запах.
— Как зверь?
— В этом, видимо, не было ничего странного, — сухо проговорил Андреас. — От этого парня разило водкой на всю округу. Ладно, давайте не будем преувеличивать. Помните, это всего лишь слухи! В них трудно различить, что, правда, а что ложь.
— Да, конечно, — согласился Маттиас. — Давайте не будем гадать, пока не получим более точных сведений. Интересно, куда эта тварь направилась дальше?
— Ходят слухи, что в направлении Кристиании.
— Там его наверняка встретят солдаты.
— Хотелось бы верить, — пробормотал Никлас.
Калебу исполнилось уже 77 лет, но он не потерял способности трезво мыслить и быстро реагировать. Он сказал:
— Не нужно слишком серьезно воспринимать пьяный бред.
— Не знаю, не знаю, — отвечал Андреас. — Мне что-то очень не нравятся разговоры о том, что это существо спустилось из небольшой горной долины на севере…
— Да уж, — сказал Маттиас.
Альв, единственная надежда семьи и рода в Норвегии, которого все очень любили, знал, что может позволить себе несколько больше других. Он прервал:
— Да, но ради всего святого, кто же он тогда?
Ему никто не ответил. Наконец дед Андреас медленно проговорил:
— Давай не будем поминать святых, Альв. Лучше просто забудем об этом.
— Нет, — возразил Никлас. Он был словно посредник между этими двумя. — Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать предрассудки. Я не хотел пока говорить вам об этом, но считаю, что должен. Дело зашло слишком далеко…
Он достал из кармана какую-то бумагу.
— Что это? — полюбопытствовал Андреас.
— Письмо. От Виллему.
— От Виллему? — эхом отозвался Калеб. — Но почему она написала тебе, а не нам?
— Я получил его пару дней назад и, признаться, мало что понял. И только сейчас, услышав историю, приключившуюся с пьяницей, мне многое стало ясно.
Наступила тишина. Ее прервал Калеб:
— Что ж, читай!
За окном стоял пасмурный летний день. Собравшиеся сидели в той части Линде-аллее, откуда им через открытую дверь видны были витражи Бенедикта и портрет, нарисованный Силье. На портрете были изображены двое — ее собственный ребенок и тот, которого она усыновила. Никласу со своего места была видна плутоватая улыбка Суль. Он никак не мог определить, что же это за улыбка — то ли кокетливая, то ли зловещая.
Никлас приступил к чтению:
«Дорогой Никлас!
Как у вас дела? Как в Гростенсхольме, в Линде-аллее и Элистранде? Мы про вас не забываем.
Твоя сумасшедшая нижеподписавшаяся родственница наконец-то осела тут. Чувствует себя превосходно. Часто думаю, как здорово было бы вновь посетить старые знакомые места. Надо же, как быстро мы постарели. В этом году тебе и Ирмелин исполнится сорок. Мне тоже придется прибавить себе годок. Доминику уже сорок три. Как же быстро бежит время! А я-то чувствую себя так, словно мне тридцать девять. Мне кажется, я еще так молода. Я осталась все той же взбалмошной девицей, как и тогда, когда мне было всего семнадцать. Или что-то вроде этого. А мой сын Тенгель!.. Уже восемнадцать! Представляешь?! Вот бы тебе увидеть
