станет добрым. Сейчас он далеко не добрый.
Она обернулась:
— Он скорее в ярости, чем в хорошем настроении!
— Охотно верю. Но он с нами! Первый и самый трудный этап преодолен.
На отдых остановились у небольшой речки. Все были голодны и страшно устали.
Виллему обратила внимание на то, что монстру было тяжело управляться с лошадью. Наконец лошадь встала, и он слез с нее с весьма мрачной миной.
Остальные были довольны тем, что чудовище удалось так легко уговорить следовать за ними. А Виллему, кажется, догадалась об истинной причине этого удивительного поступка. У нее случился приступ смеха, и ей пришлось убежать к реке. Там она просто давилась от смеха.
Монстр последовал за ними потому, что у него не было выбора. Неопытный всадник никогда не заставит лошадь ехать туда, куда он хочет. И сколько бы он не ругался, не ворчал и не пинал кобылу, она все равно пойдет туда, куда хочет. В данном случае, за остальными лошадьми.
Виллему стало так смешно, так весело. Но она не осмелилась хохотать в присутствии крайне опасного чудища. Она не знала, есть ли у того чувство юмора, может ли он посмеяться над собой. В последнем она очень сильно сомневалась. А человек без юмора, иронии, умения посмеяться над собой опаснее, чем гремучая змея.
На то, чтобы успокоиться, ушло довольно много времени. И все же она никак не могла удержаться от улыбки, видя, как чудовище стояло чернее тучи недалеко от других, всячески пытаясь делать вид, что путешествует отдельно.
Сначала Доминик решил спросить Виллему, куда она подевалась. Но, увидев ее отрешенную физиономию и всячески подавляемые искорки смеха в глазах, решил оставить в покое.
Она получила неожиданную передышку. Элиса, подойдя к ней, зашептала на ухо:
— О, фру Виллему, я должна… иначе я, наверно, умру!
— И я тоже, — ответила шепотом же Виллему. — Ночь была долгая. Пошли!
Доминик смотрел, как они исчезли в редком лесочке. И покачал головой. Он не мог понять, почему женщины всегда так охотно ходили вдвоем, когда речь шла о таком личном деле.
Вскоре дамы вернулись назад. Побыв вдвоем с Виллему, Элиса, наконец, решилась:
— Фру Виллему, я думаю, а он… ну, фру сама знает.
Виллему решила быть последовательной:
— Да, он ведь человек.
— Мне кажется все это немного странным, — мечтательно произнесла Элиса. — Неужели у него могут быть такие же потребности?! Он, верно, сложен так же, как и другие мужчины?
Виллему удивленно воззрилась на девушку. Но в этот момент она думала о своем, хоть и смотрела на черную фигуру недалеко от них.
— Да, нот это вопрос…
Она вздрогнула:
— Конечно, он наверняка мужчина! В самом прямом смысле этого слова!
Она вспомнила, как стояла рядом. Его дикие глаза. Излучение тела. «Боже мой, — потрясение подумала она. — Он настолько мужественен, что даже я, хоть и помыслить не могу ни о ком, кроме Доминика, поддалась его влиянию. А как я плохо о нем думаю!»
Пока они шли от реке к своим, лицо Виллему оставалось серьезным, участливым. Посмотрев на этого мрачного демона, подумала, что недооценивала его. Если б он был совсем диким созданием, то его ярость обрушилась бы на лошадь, что не хотела его слушаться. Он бы или забил кобылу, или захлестал до крови. Но у монстра была одна слабость — если это можно назвать слабостью — жалость к животным.
Так что в его поведении не было ничего смешного. Наоборот! Он был злым, противным, опасным — но и трагичным. Но это он умел хорошо скрывать.
— Ой, — закричала Элиса Доминику и Никласу. — Вы делаете мою работу! Разве два таких господина должны накрывать на стол!
— Им это полезно, — безжалостно отметила Виллему.
Но Элиса, очень переживая, бросилась назад, торопливо вынимая лучшие съестные припасы, взятые с собой из Линде-аллее, Гростенсхольма и Элистранде. Чего-чего, а еды у маленькой группы было с избытком! Самые вкусные куски достались чудовищу, ведь он, бедный, никогда не ел так, как едят господа. На что Никлас сухо отвечал, что ел, ведь недаром же монстр воровал еду почти из всех сараев!
Элиса бросилась защищать его со слезами на глазах:
— Гораздо меньший грех воровать еду у богатых, чем убивать животных на съедение!
— В этом ты права, — согласился Никлас.
С правилами поведения за столом монстр был явно не знаком. Он бросился подчищать все, что было на столе.
Виллему положила руки на стол:
— Давайте попробуем представить себе немного другую жизнь. Мы понимаем, что ты очень голоден. Но и мы давно не ели. Ты получил солидную порцию. Не бойся, что тебе не достанется. Еды много — хватит всем, и еще останется.
— Проклятая баба, — зло посмотрел на нее монстр, но стал, есть свою порцию.
Позднее он опять начал воровать куски у других, съедая их с великой поспешностью.
— Никлас, держи покрепче сундучок! — бормотнул Доминик. — Это именно то, что его привлекает.
— Он защищен двуручным мечом, — спокойно ответил Никлас.
Когда все поели и сидели, отдыхая, а Элиса убирала посуду, Никлас обратился ко все еще враждебному монстру:
— Нам всем очень интересно узнать твое настоящее имя.
Тот посмотрел на Никласа. С ним были осторожны, и монстру не досталось вина. Последствия могли бы быть ужасны.
— Имя? — повторил он своим грубым голосом.
— Да. Имя. Мы же не можем звать тебя Чудовищем. Какое имя ты получил при крещении?
Губы монстра сложились в некое подобие улыбки:
— Крещение? Я крещен?
Элиса была счастлива, увидеть, как он смеется. Это было большим достижением.
«Бедная, наивная девочка. Мы еще не завоевали его. Неужели ты не видишь, что улыбка его полна зла? А с другой стороны, Бог мой, насколько же он привлекателен. Опасен как дикое животное, но красив».
Никлас продолжал:
— Хорошо. Ну, как тебя звали там, откуда ты пришел?
— Прислужник сатаны. Дьяволенок. Тварь. Чудовище.
Все молча слушали.
Наконец Доминик поднял голову:
— Тогда тебе надо взять имя. Окрестится и…
Виллему накрыла его ладонь своей:
— Его неразумно пускать в церковь.
