И вот девушка стояла перед ней, склонив голову, глядя себе под ноги печально и смиренно. Она не ощущала в себе ни самоуважения, ни воли к действию. Дело доходило до того, что ей даже не разрешали скорбеть о бабушке. Бабушка, несколько лет не встававшая с постели, пыталась все это время хоть как-то вдохнуть в Винни мужество, пожимая ее руку, посылая ей подбадривающие взгляды. Теперь же бабушки не было в живых, и Винни не с кем было поделиться своими мыслями, своей печалью. Тетя Камма сказала, что ей предстоит покинуть этот дом.
Она хотела и одновременно не хотела этого. Ей хотелось вырваться на свободу, жить по своему усмотрению и в то же время она не осмеливалась на это. Она знала, в какой семье ей предстоит жить. Это были люди во вкусе тети Каммы. Они должны были наблюдать за ней, копаться в ее вещах, следить за тем, чтобы она вела себя прилично…
Словно Винни когда-то вела — или собиралась вести себя неприлично!
Она не обучилась никакой профессии, поскольку все ее время было отдано работе по дому. Вот и теперь тетя Камма все устраивала так, что ей предстояло стать «помощницей хозяйки» в ее новом доме. И время ее работы по дому было распределено так, чтобы она не могла искать себе настоящую работу, учиться или посещать вечернюю школу. Ни о какой плате, разумеется, не было и речи. Короче говоря: ей предстояла та же самая жизнь, что и прежде, только на этот раз в чужом доме.
Винни вряд ли имела представление о своей внешности. Разумеется, она знала, что надеяться ей не на что: ее буроватые волосы оставляли желать лучшего, кожа была слишком бледной, фигура мешковатой, а вкус в одежде просто скандальным. Все это тетя Камма методично вдалбливала ей день ото дня, год за годом. Поэтому она и одевалась во вкусе тети Каммы — в старомодные платья мрачных расцветок, и уж конечно, Винни не дозволено было навешивать на себя всякие безделушки! Одна мысль о них внушала ей ужас. Ей надлежало пользоваться только тем мылом, которое нравилось тете Камме (и которое вызывало раздражение на слишком чувствительной коже Винни), а волосы она должна была расчесывать на прямой рядок и заплетать в две косы. Эта прическа никогда не шла никакой женщине даже немецкой Гретхен или Дирндль. Но об этом Камма Дален не подозревала.
Или все-таки она знала об этом?
— Сбегай-ка в ателье мод и купи для меня голубых ниток для вышивания, будь добра! — распорядилась она. — Я покажу тебе, как нужно вышивать. И поторопись, а то уже скоро придут люди за твоими вещами.
Винни тут же исчезла. В прихожей уже стояли те немногие вещи, которые ей предстояло взять с собой. Камма осмотрела их. Она сама выбрала все это. В основном это были никому не нужные, сломанные вещи.
Однако бабушка недвусмысленно распорядилась о том, чтобы изящный шифоньер с инкрустациями из дерева достался Винни. Это было ее наследство, хотя по многим причинам Камма не прочь была оставить его у себя.
О, как жалко ей было терять этот шкаф! Обойдя вокруг шифоньера, она провела рукой по его полированной поверхности. Он был заперт, и Винни получила ключ от бабушки. Осторожные намеки Каммы на то, чтобы посмотреть, что находится в шифоньере, остались без внимания.
Там могли лежать какие-нибудь ценные вещи, которые вовсе не должны были исчезать из этого дома…
Она наморщила лоб. Задняя стенка шкафа отходила немного в одном из углов. Возможно, это было результатом неосторожного обращения во время переноски. С присущей ей аккуратностью, она попыталась поставить отходящую часть на место. Она терпеть не могла никакого беспорядка.
И тут она увидела уголок желтоватого конверта, застрявшего в щели. Она осторожно вытащила его.
Должно быть, конверт этот выпал из верхнего ящика, потому что там же лежала пара прошлогодних рождественских открыток.
Конверт был большим и толстым — и, судя по виду, не слишком старым. Без адреса.
Она распечатала конверт и вынула свернутые пополам листки бумаги, не испытывая угрызений совести.
Строгое лицо Каммы залилось лихорадочным румянцем.
В конверте было завещание и письмо.
Сначала она прочитала письмо. Это было письмо бабушки к Винни. Ей легко было узнать дрожащий почерк свекрови.
«Дорогая Винни!
Передай это завещание адвокату Хермансену! Это завещание заверено порядочными людьми, и оно должно вступить в действие. Ты ведь понимаешь, сама я не могла связаться с адвокатом. Я никогда не говорила об этом, не желая, чтобы Карен Маргрет была в курсе дела. Не позволяй ей заниматься этим!»
«Ну-ка, посмотрим» — подумала Камма и быстро пробежала глазами завещание.
«…Моя последняя воля состоит в том, чтобы моя внучка, Лавиния Дален, одна владела Баккегорденом. Моя невестка, Карен Маргрет Дален, не должна проживать здесь, по причине ее дурного влияния на девушку. Ее сын от первого брака, Ханс-Магнус, также не имеет права жить в Баккегордене, поскольку он не был усыновлен моим сыном и к тому же вполне в состоянии обеспечить себя. К тому же, он называл меня в моем присутствии „старой каргой, на которую не следует обращать внимания“. Так что я тоже не собираюсь обращать на него внимания. Карен Маргрет Дален я завещаю…»
Тут последовал список немногочисленных, малоценных вещей: какая-то брошь, чайный сервиз, каминные часы…
«Ведь, несмотря на то, что Карен Маргрет утверждает, что ухаживала за мной все эти годы, что я лежала в постели, она в действительности этого не делала. Она перекладывала все на плечи Винни, командуя ею.
Винни же относилась ко мне с теплотой и заботой, тогда как Карен Маргрет была неизменно холодной и нетерпеливой. Поэтому я все и завещаю Винни, в том числе и мои банковские счета, к которым до этого имела доступ Карен Маргрет. Этот доступ прекращается с моей смертью».
Завещание было засвидетельствовано нотариусом Б.Е. Йоханнессеном и его женой, Марианной Йоханнессен.
Побагровев, Камма опустилась на стул. Сердце ее стучало от переполнявшего ее гнева. Подняв голову, она задумалась…
Йоханнессен? Она знала их! Это были совсем старые люди. Разве они еще не умерли? Она, во всяком случае, уже умерла. А он, скорбя о супруге, пережил сердечный приступ. Говорили, что после этого он стал совершенно невменяем.
Когда же было написано завещание?
Она посмотрела на дату: 12 июля, всего полгода назад.
Полгода назад?
Наверняка это было в тот раз, когда у старухи был временный период улучшения и она могла немного двигаться и разговаривать. А Камма в это время уезжала с сыном в Берген, поскольку ей требовался основательный отдых. Да, в самом деле, они уехали в июле.
И старая карга воспользовалась случаем!
Звонок в дверь прервал мягко говоря встревоженные мысли Каммы.
Это должен был быть посыльный.
Куда ей спрятаться?
Не долго думая, она снова засунула конверт в щель поврежденного шкафа, а сама
