мечты.
Она растерянно смотрела на красивые стены, на которых висели ковры
— Я не знаю, — ответила она; вопрос совершенно сбил ее с толку. — Я унаследую Кнапахульт, потому что я единственный ребенок…
— И ты, конечно, хочешь выйти замуж?
— Нет, — быстро ответила она. — Нет, я этого не хочу.
— Но почему же?
— Нет. Это грех.
— Грех? — подняв от удивления брови, сказал Арв. — В супружестве нет ничего греховного, это предписано самим Богом!
Она отвернулась, не умея объяснить ему, что не хочет, чтобы ею обладал мужчина.
Вот чего добился Карл своим строгим воспитанием!
Арв сразу понял, в чем дело. И дело было трудным.
Он встал, повернулся к ней спиной и сказал:
— Гунилла, я был одиноким много лет. Если ты согласишься стать моей женой, я обещаю, что тебе будет хорошо со мной.
Гунилла побледнела, потом покраснела. Как он мог такое
— Нет! — выдохнула она.
— Но почему нет? Тебе кажется, что я для тебя стар? Вспомни молодого Лильевалла, который женился на шестидесятилетней вдове, годящейся ему в бабушки! Никто ничего не сказал на это.
Она ощетинилась, как еж.
— Нет, я
— Мне казалось, что я нравлюсь тебе, Гунилла.
— Да, то есть… Я не могу… Нет, нет, я не осмелюсь!
— У тебя есть другой возлюбленный?
— О, нет, никто в мире не нравится мне так, как вы. Но это… Это…
Она в отчаянии заламывала руки. Он ждал.
— То, чем занимаются женатые люди… на это я не осмелюсь.
Сказав это, она чуть не умерла от стыда. Зато теперь он знал, почему она отклоняет его благородное предложение.
Арв был ошеломлен. Он понял, что это поведение родителей вызывает у нее такое отвращение. Но ему хотелось бы иметь снова детей взамен тех, которых он потерял.
Как же ему устроить все наилучшим образом? Оставить ее в покое? Карл и Эбба вряд ли изменят свой образ жизни. А жизнь Гуниллы будет вечной мукой, пока она сама не превратится в сгорбленную старуху.
Он сделал еще одну попытку.
— Дорогое дитя, не будет ли лучше для тебя освободиться от этого телесного и духовного унижения? Ты же знаешь, что я никогда не буду бить тебя.
Она молчала. Арв заметил следы грубой хватки у нее на затылке и снова почувствовал ярость из-за жестокого обращения Карла с этим беззащитным ребенком.
— Я знаю, что не смогу этого сделать, — прошептала она. Арв вздохнул.
— Тогда позволь мне выразить это таким образом: ты выходишь за меня замуж, переезжаешь в мой дом… нет, дай мне сказать все до конца!.. И я оставляю тебя в покое до тех пор, пока ты не станешь достаточно взрослой, чтобы быть в полном смысле слова моей женой.
Она осторожно подняла голову. Она была неописуемо хороша собой, ее загорелая кожа, освещенная солнцем, казалась почти прозрачной.
— Ты ведь знаешь, — быстро добавил он, — мне ведь когда-нибудь захочется обзавестись собственными детьми…
Она тут же отпрянула назад.
— Нет! Я не могу решиться на это! Я не хочу обманывать вас. Вы этого не заслужили!
Казалось, она вот-вот заплачет.
— Но это относится к далекому будущему, Гунилла. Ты сможешь все обдумать. Главное, ты сможешь уйти из родительского дома.
Мысль о том, что ей не придется слушать утомительные наставления отца о плотских желаниях, а также его скотское хрюканье на пару с женой, которую он затем избивал, казалась ей очень соблазнительной. И к тому же быть каждый день с приветливым господином Грипом… Только бы не…
— Я очень способна в домашних делах, — быстро сказала она. — Я бы во всем вам угодила.
— Я не сомневаюсь в этом.
— Со мной у вас не будет забот. И мы могли бы говорить…
— Да, и когда же?
— Нет, я просто ввожу вас в заблуждение… — со вздохом произнесла она.
— Время покажет, — сказал он. — Но разве ты сама не хочешь иметь детей?
Она боязливо и пристально посмотрела на него, словно сомневаясь в том, хочет ли она иметь детей именно от него. Впрочем, Арв был слишком самокритичен, подумав так. На самом деле девушка была просто напугана, загнана в тупик отцом и, возможно, матерью и… теперь еще им самим.
— Нет, — апатично произнесла она. — Не думаю. Не могу себе этого представить. Мне нравятся дети, но, возможно, я могла бы ухаживать за чужими детьми?
Арв стиснул зубы. Он готов был уже сдаться, но тут ему в голову пришла одна идея.
— У меня есть другое предложение к тебе, Гунилла, возможно, оно тебе понравится больше. Ты переедешь ко мне в качестве моей домоправительницы — или как ты там предпочитаешь это называть. А потом мы посмотрим, не хочешь ли ты стать моей женой.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Разумеется, я не притронусь к тебе, ты это сама знаешь! — поспешно заверил он ее. — И никто в Бергкваре не скажет об этом плохого слова, никто не станет намекать на что-либо постыдное, потому что все давно уговаривают меня взять в дом девушку, ведь я одинокий человек.
На ее красивом лице отразился весь спектр чувств: желание, сомнение, страх, надежда.
— Могу ли… Могу ли я обдумать это предложение?
— Да, конечно! Думай столько, сколько тебе нужно!
Она встала и поклонилась ему.
— Спасибо, господин Грип! Спасибо! Спасибо за все, за это удивительное предложение, за то, что Вы понимаете и…
Она запуталась в словах, и ей пришлось начать сначала:
— Вы так добры ко мне. И мне так хотелось бы… послушаться вас. Но я не могу.
Сказав это, она ушла. Арв увидел, что она даже не притронулась к своему кофе, который вызывал у нее такое любопытство. Он понял, как она была скованна и возбуждена, и его сердце сжалось от сочувствия.
Чувства Арва к Гунилле были несколько туманны. Конечно, она ему очень нравилась, и он охотно женился бы на ней. Но она была еще такой незрелой, кроме того он не хотел, чтобы она страдала.
