— Сдавайтесь! Среди них дьявол!
Остановившись на гребне холма, Сири спросила:
— О чем они говорят?
— Нет никакой опасности, — ответила Гунилла. — Они имеют в виду Хейке, а он кроток, как овечка. Кстати, он мой родственник.
И только сказав это, она обнаружила, что подспудно уже поверила в то, что Арв — ее отец.
Это было удивительное чувство! Ей стало спокойно и в то же время грустно.
Но чего только не перечувствуешь теперь, когда Эрланд спасен от гибели!
Теперь они обе были наверху, в безопасности.
— Ты так хромаешь, — заметила Сири Квернбеккен. — Ты повредила ногу?
— Наверное, я отморозила ноги, — жалобно произнесла Гунилла, наконец возвращаясь к действительности.
— Этого нельзя допускать! — испуганно воскликнула Сири. — Садись-ка на этот камень!
Растирая ей ноги, Сири рассказывала о своей исковерканной жизни, о том, что она больше всего на свете мечтает вымыться — как телесно, так и душевно.
— Но мне уже ничто не поможет, как мне кажется. Ты не представляешь себе, Гунилла, что значит желать себе смерти!
Что она могла ответить на это? Ей тоже иногда хотелось умереть, но ее страдания были детской забавой по сравнению с тем, что пережила Сири. Единственное, что она могла теперь сделать, это погладить несчастную женщину по волосам — которые уже не первый год не знали расчески.
— Все будет хорошо, когда ты вернешься домой, Сири.
Сири Квернбеккен ничего не ответила. Она не собиралась возвращаться в деревню. Для нее жизнь была кончена.
— Мы отобрали у них ружье! — крикнул Хейке.
И крестьяне тут же устремились на открытое пространство, спеша на помощь своим товарищам.
Они подоспели вовремя. Бергкварские фермеры были непривычны к бою, а их противники были куда более бессердечными.
Находясь внизу, среди домов, Эрланд услышал радостные крики.
Но где была его сабля?
Ладно, он поищет ее потом, теперь это не столь важно.
Ему придется пошарить по домам.
И тут как раз из дома вышла женщина. Эрланд догнал ее и набросился на нее. Она защищалась, как дикая кошка, пускаясь на все воровские хитрости, кусая его за руки, царапаясь и таская его за волосы, стараясь ударить его по самому чувствительному месту.
Однако, вопреки старым и новым болячкам, ему все же удалось повалить ее, пользуясь тем, что он был тяжелее. Прерывисто дыша, он втащил ее в «тюрьму» и крепко запер дверь.
На склоне холма четверо мужчин и одна женщина сражались с фермерами. Вторая женщина была теперь обезврежена, так же, как и те двое, у которых было ружье. Еще один мужчина вскарабкался вверх по склону и присоединился к дерущимся.
Все это Эрланд не принимал во внимание, не задумываясь над тем, что четыре плюс два и плюс еще один будет семь.
Зато один из дерущихся оценил ситуацию.
И совершенно неожиданно Эрланд получил такой удар в спину, что тут же свалился на землю. В лунном свете блеснуло лезвие ножа, но ему удалось схватить за запястье руку, державшую нож, и, напрягая последние силы, вывернуться и навалиться на своего противника.
Что за мерзкий тип это был! Косматый, оборванный, одетый в звериную шкуру, воняющий хуже, чем недельные помои.
Без всякого смущения Эрланд позвал на помощь. Его избитое тело не могло больше сопротивляться. В голове по-прежнему шумело так, словно семеро демонов колотили по ней своими кувалдами, все кости болели, словно при переломах, и схватка с разъяренной женщиной отняла у него последние силы. Эрланд не мог справиться с таким дикарем.
Хейке со своими людьми услышал его крики.
— Это Эрланд, — сказал Бенгт. — Скорее!
Они тут же спустились вниз и освободили Эрланда. Хейке с легкостью высвободил его из тисков дикаря, и Эверт, прежде чем кто-либо смог остановить его, тут же проткнул негодяя вилами.
Хейке вовсе не хотел такого исхода.
И тут спустились остальные.
— Дело сделано, — сказал ленсман. — У нас есть тяжело раненные, но если сразу же отправиться домой, их можно спасти. Противники либо мертвы, либо связаны. Не хватает только одного. А, вот он! И Эрланд тоже здесь! Как вы нашли его?
— Он был здесь, — ответил Бенгт. — Он дрался с этим мерзавцем.
— Как тебе удалось освободиться, — спросил ленсман. — Ты ведь сидел под замком?
— Да, — еле отдышавшись, произнес Эрланд, сидя на земле. — Но Гунилла выпустила меня и Сири Квернбеккен.
Все переглянулись. На каждом шагу их поджидали сюрпризы!
— Идемте наверх, — сказал Арв. — Сейчас мы зададим трепку этой Гунилле! Однако, на что она, оказывается, способна! Но кто это воет там, в доме?
Женщину выпустили. Ругательства, которыми она осыпала их, заставили содрогнуться даже закаленные души фермеров.
Они взяли с собой раненых и пленных, а пастор прочитал молитву над усопшими на этот случай у него были уже припасены надлежащие слова.
Вскоре они поднялись наверх, где их ожидали Гунилла и Сири.
Увидев мужчин, Сири закрыла лицо руками и бросилась наутек.
Эрланд тут же догнал ее и привел обратно. Вместе с Гуниллой он рассказал остальным о ее психической катастрофе, и все в один голос заявили, что тот, кто будет презрительно отзываться о ней в деревне, будет иметь дело с ними.
Арв подошел к ней и обнял ее.
Она шарахнулась от него.
— Я такая грязная! Такая перепачканная! Мне ни за что не отмыться!
— Нам всем так не хватало тебя, — сказал Арв. — Если бы ты только знала, как мы рады снова увидеть тебя — живой!
Опустив голову, она беспомощно заплакала.
13
Теперь они шли обратно через лес.
Арв и Гунилла наконец смогли поговорить.
Она крепко держала за руку Эрланда, а у него снова была на боку его славная сабля.
— Мы не можем знать это, — сказал Арв, — пока не получим точного подтверждения того, что ты — моя дочь Анна Мария.
— Анна Мария? — робко засмеялась Гунилла. — Вы полагаете, я могу вернуть себе это имя?
— Если окажется, что ты моя дочь, я попрошу пастора, чтобы он заново окрестил тебя.
