— Не нравится мне здешняя команда, — тихо сказал он. — Смотри, никого сюда не впускай!
Он хотел сказать, что это касается и Тувы, но — не смог.
Эллен обвела Натаниеля смутным взглядом. Ей чудилось, будто он вырос на несколько метров и возвышается над ее постелью как великан. Или это называется койкой?
— Натаниель, что ты видел? — спросила она заплетающимся языком. — В салоне под кормой? Он помедлил, прежде чем ответить.
— Кровь. Следы борьбы. Но я увидел лишь эпилог, а не действующих лиц. Я не знаю также, как давно это произошло. А еще было что-то такое в связи с ключом…
— Ты видел ключ?
— Нет, нет, просто что-то всплыло в моем сознании.
Она умирала хотела спать — как назло именно сейчас, когда они с Натаниелем остались наконец-то вдвоем! Но им нельзя было, невозможно было искать близости. У Эллен снова защемило сердце, до слез.
— Дай мне поспать всего десять минут! — взмолилась она придушенным голосом. — А потом разбуди, ладно?
Он обещал, что разбудит, погладил ее по щеке и, пожелав доброй ночи, вышел. Эллен поднялась, повернула в двери ключ, а после веки у нее сами собой сомкнулись. Она чувствовала, как тяжелеет ее тело и отлетают все мысли.
Неожиданно она встрепенулась, силясь перебороть сон. Неужели это вернулся Натаниель? Да нет же, он ведь только что вышел.
И все-таки где-то поблизости бродил некто, и этот некто был такой большой и тяжелый, что от каждого его шага содрогались стены и потолок. Не иначе какой-то монстр. На ходу он приволакивал ноги и производил такой невероятный грохот на борту старой, обреченной на смерть посудины, словно возвещал судный час.
Эллен мучительно пыталась очнуться, стряхнуть с себя цепенящий сон. Ужасающий грохот, который перекрывал все вокруг, отдавался у нее в барабанных перепонках; она вся скорчилась, хотела было закричать, но разве кто-нибудь ее услышит — эти неумолимые шаги заглушали все.
Неожиданно она обнаружила, что шаги раздаются уже в проходе, за ее дверью. Каждый звук словно бы получал усиление, и теперь она в довершение ко всему слышала, как хлюпают набравшие воды сапоги, как поскрипывает брезентовая куртка, с которой ручьями льется вода.
Эллен уже однажды доводилось лежа прислушиваться к шагам за дверью — правда, она тогда не была еще знакома с Натаниелем, она была тогда одна в старой гостинице. А сейчас с нею на пароме и он, и другие.
Кроме того, таблетка основательно притупила ее способность испытывать страх. Она погрузила ее в состояние тяжелого дурмана, и Эллен уже не могла сказать с уверенностью, бодрствует она или же спит.
Предательская таблетка прямо-таки свалила ее с ног! Эллен не помнила, чтобы она раньше так на них реагировала.
Шаги удалялись — по направлению к корме. Эллен сделала над собой усилие, как в забытьи, пошатываясь, доплелась до двери, отперла ее и вышла в коридор.
— Я иду, — пробормотала она, словно бы отвечая на чей-то безмолвный призыв.
Как в тумане видела она большие мокрые следы, оставленные сапогами. Они указывали ей путь. Перед глазами у нее все плыло, ей казалось, что она и сама плывет, паром скрипел и кренился пуще прежнего, а когда она вышла на палубу, в глаза ей, заставив попятиться, неожиданно ударил свет маяка. Мигавший в вечерней тьме маяк находился теперь наискось от судна, вокруг него бурлили, пенясь, серые волны. Рев бурунов оглушил Эллен. Паром как раз должен был миновать скалу и кладбище кораблей у ее подножия.
Эллен стала пробираться на корму. Следы были уже невидимы, отчасти из-за того, что темно, отчасти потому, что палубу заливало. Но она все еще различала впереди огромную фигуру. У спуска в салон, находившийся под кормой, фигура исчезла из виду.
Запрокинув голову к капитанскому мостику, Эллен окликнула Натаниеля, заведомо зная, что это бесполезно. Может быть, его там уже и нет. Да и кто расслышит в таком шуме ее слабый голос. Впечатление было такое, что на борту ни души, что на «Стелле» лишь она — и неизвестное существо, только что покинувшее корму.
Если бы Эллен окончательно проснулась, она ни за что бы не стала бродить одна; сейчас же ей почему-то казалось важным идти следом за исчезнувшим существом.
Судно резко накренилось — не ухватись она за перила, ее швырнуло бы на другой конец палубы. В замутненном сознании промелькнул образ Фредриксена, перелетевшего через перила. Помнится, она еще подумала, что они достаточно прочные. Ощупью она отыскала дверь, ведущую вниз, в салон, открыла ее и бездумно, подобно сомнамбуле, спустилась по лестнице.
Дверь захлопнулась за ней с отчетливым, неприятным щелчком.
В салоне было пусто. Одинокая лампа на потолке освещала лишь маленький пятачок посредине. Опершись о косяк, Эллен сонно стояла на пороге, покачиваясь в такт движениям судна.
— Да? — сказала она приглушенным голосом.
Тишина. На полу — никаких следов.
Наверху, на палубе, раздался топот убегающих ног.
В затуманенном сознании Эллен всплыла мысль, вернее, то было ощущение.
Она замерла, прислушиваясь к себе. На ощупь двинулась вперед, и тут же упала навзничь и ударилась о стол, и какое-то время лежала, не в силах подняться. Но потом все- таки встала и снова пошла. Она должна добраться до противоположной стены. Должна.
Но вот зачем, этого она уже не помнила.
Добралась. Тут судно вновь дало крен — хорошо, она на этот раз догадалась опуститься на ветхий диван. Покачав головой, она продолжила поиски. В окошко иллюминатора назойливо мигал маяк, отсветы падали прямо на нее. Продвигаясь, она ощупывала края стоявших вдоль стены скамей, искала под плюшевой обивкой, расползавшейся прямо у нее под руками.
Внезапно она выпрямилась. Сквозь рев бурунов ей послышался крик… Крик о помощи.
Одновременно воцарилась необычайная тишина.
Остановился двигатель.
4
Когда Натаниель с Винснесом поднялись на капитанский мостик, Ингвар Странн стоял уже у руля. Он злобно проорал Винснесу:
— Я ж говорил тебе, на борту завелась какая-то нечисть! Прямо не знаешь, куда и деться!
На морщинистом лице Винснеса были написаны раздражение и усталость, он ровным счетом ничего не понимал.
Тут же крутился и юнга Эгиль Странн — если только двадцатипятилетнего парня можно было назвать юнгой. Завидев Натаниеля, он поспешил сойти вниз. Но прежде они с братом успели обменяться взглядом, исполненным такого коварства, презрения и взаимного понимания, что у Натаниеля похолодела спина.
«Хорошо, что Эллен в безопасности», — подумал он.
За окном рубки чернела ночь, море было покрыто седыми гребнями. «Стелла» то зарывалась носом в подошву гривастого вала, то резко кренилась набок, — с мостика им было
