углубляться. Они спрягали глаголы, склоняли существительные и прилагательные во всех сочетаниях. Как бы много новых слов он ни зубрил, когда он составлял с ними предложения, то получалось все равно неправильно. И тогда девушки безудержно смеялись. Но он делал успехи. Учение всегда давалось Венделю легко, и если он поступал так, как Ировар с русским языком — перепрыгивал через грамматику, то все шло отлично. Самое скверное было то, что девушки больше всего хотели обучить его неприличным словам. Когда он доверчиво повторял их, они заливались хохотом.
Однажды с ними произошел несчастный случай — нарты опрокинулись, наехав на камень, и самой младшей девушке придавило ногу. Сцена с потоками слез и страхом. Они с полным основанием боялись ран в этом холодном климате. Вендель решительно снял с нее сапог из оленьего меха, набитый осокой, и осмотрел ногу.
Девушка икнула от удивления, и плач прекратился. На секунду гоготанье приостановилось. Все нагнулись, и Вендель не видел ничего, кроме пахнувших салом голов. Он мягко отодвинул их на несколько дюймов. Это была самая маленькая и грязная ножка, какую он когда-либо держал в своей руке. Сани проехали ребром по ноге выше лодыжки и оставили после себя длинную синюю опухоль и небольшую полоску крови. Вендель попросил, чтобы ему дали его вещи, и все четыре девушки поняли, что он имел в виду и бросились к другим саням. Пострадавшая смотрела ему в глаза с выражением самой покорной преданности, о какой только можно мечтать. Девушки вернулись и отдали ему его узел, причем все сразу. Они почти не дышали, Вендель искал перевязочный материал, взятый из Тобольска. Это не был какой-то внушительный запас, но девушки благоговейно следили за тем, как он осторожно очистил рану снегом и забинтовал ее. Затем он собственноручно натянул на нее сапог. У Венделя был врожденный талант Людей Льда, когда речь шла о лечении ран и болезней. Никто его этому не учил. Он знал лишь интуитивно, что было правильным. Девушка сияла, как солнце. Она была раненой героиней, а Вендель был ее герой.
Далеко за полдень, когда Венделю так хотелось есть, что он мог бы грызть камни, они внезапно оказались наверху, на забытом Богом плато. Они ехали по нему, и очень быстро. В защищенном от ветра месте стояла хижина — копия той, которую они оставили. Здесь они, наконец, остановились. Все внизу под ними было скрыто морозной дымкой. Незнакомый мир. Животные были выпущены в загон и накормлены, потому что здесь под ногами не было ничего, кроме твердо спрессованного снега.
Девушки нашли еду, пока Вендель занялся ремонтом чума и ограды. Девушки были счастливы, что он тут, и он снова ощутил, как они безгранично одиноки.
Каково было их положение в том обществе, к которому они принадлежали? Лишние женщины. Обрекали ли ненужных на смерть? Нет, такой бесчувственности он не ожидал от этого сердечного народа. Но народ был вынужден часто смиряться с бедой — а при голоде, возможно, приносили в жертву слабейших? Он ничего не знал об этом и совсем не желал думать. Он любил эти маленькие создания платонической любовью. Ну да, возможно, он бы не стал употреблять здесь слово «платонический». Он был вынужден признаться самому себе, что на него, пожалуй, влияла их близость и эротические намеки. Они были так неописуемо милы и женственны, так нежны, непосредственны и преданны. А он прожил целую жизнь в воздержании.
Не было никакого особого искусства в его столь неземном поклонении Марии. Она была хрупким, эфирным созданием, которое он не хотел замарать мыслями о супружеской ночи.
А вот эти девушки возбуждали его.
Вендель набрал в кулак снега и вытер им свое разгоряченное лицо.
Пока они возились с едой и другими делами, день кончился. Вендель прикидывал, как долго они будут в пути, но по запасам пищи он заключил, что поездка скоро закончится. Пищи должно было хватить только на следующий завтрак.
Они снова сидели в теплом жилище. Вендель сказал решительное «нет, спасибо» на предложение выпить еще опьяняющего напитка. Они улыбнулись и поняли. Настроение было в этот вечер другим. Девушки были тише, украдкой наблюдали за ним — результат того, что в течение дня они стали близкими друзьями. Они явно почувствовали, что он переменился. Одна из девушек выразила это более конкретно. Она встала на колени и испытующе погладила его по щеке, быстро и немного боязливо, так, как он сделал это в предыдущий вечер. Взгляд у Венделя стал серьезным, ласковым, хотя губы улыбались. Теперь он понимал их лучше, знал, что их доброта и доверчивость были заложены в них с детства. Он спокойно вытянул руку и похлопал ее по щеке. Напряжение в чуме сразу спало, разрешилось вздохом облегчения. Четыре руки боролись за то, чтобы погладить его по щеке. Он позволил им всем по очереди. Он легко погладил их пальцами по желтовато-розовой коже и нежно прошептал по-шведски:
— Ты так мила, что я мог бы съесть тебя. И тебя тоже, но этого ты не узнаешь. У тебя самые прекрасные глаза на свете. И ты реальная, по-земному привлекательная женщина. Я люблю вас всех вместе. Боже, помоги бедному монаху с пятью такими маленькими чувственными созданиями!
Он видел их страстное желание, вожделение, надежду. Отвергнутые, лишние, обреченные на жизнь без мужской любви. Ни одного мужчину не заключат они в объятия, ни одному роду они не дадут продолжения, никому они не передадут своего необузданного желания, никто не насладится их преданностью и любовью.
В жилище был приятный теплый полумрак. Шкуры были мягкими, как пуховые перины. К Венделю теперь вернулись силы, он был сильным, он был мужчиной, и в нем бродили соки весны.
Он почувствовал, что трепещет. Это было как во сне. И во сне он протянул руку к старшей из девушек и подвинул ее поближе. Она удивленно смотрела ему в глаза. Она трепетала, она тоже. Вендель обнял ее и поцеловал в губы — осторожно, так как это делали шведы. Он не знал, был ли поцелуй обычен для их культуры, но если судить по смущенным вздохам девушек, это было не так. Девушка в его руках стонала, и ее глаза затуманились. Он надеялся, что не совершил этим действием какого-то страшного преступления против их религии. Он не думал этого, потому что девушка пыталась удержать его, и когда он, наконец, освободился от нее, она просунула руки между своих бедер и застонала низким голосом.
Другие девушки подползли к нему ближе, не встретив противодействия. Он выбрал ту, что была второй по старшинству, как он полагал, и проделал с ней то же самое. Она была более, чем согласна на это, и лежала в его объятиях, как одурманенная.
Теперь другие девушки усвоили порядок следования, и следующая по возрасту девушка сидела наготове. Он заключил ее в свои объятия так быстро, что они толкнули друг друга. Смущенный смех, и она стала ждать его поцелуя. Она его получила, долгий и основательный, и с блаженным выражением на лице уступила место следующей девушке.
Между тем Вендель так распалился, что когда одна из самых молодых девушек начала теребить его пояс, он не оказал сопротивления, а немного подвинул его так, чтобы она могла найти пряжку. Но порядок есть порядок, на очереди была еще одна девушка. Так что предприимчивая вынуждена была, разочарованно вздохнув, довольствоваться тем, что расстегнула пряжку. Последняя девушка продолжила начатое предыдущей. Она положила ногу на его бедра, и Венделю стоило колоссальных усилий взять себя в руки. Он видел перед глазами красный туман, он не мог взять в толк, почему нужно сдерживать себя. Когда он бережно столкнул младшую девушку, чтобы не оказаться каким-то образом пристрастным, то обнаружил, что две старших уже разделись, а две следующих собирались стянуть одежду через голову.
