виднелось ночное небо, заполненное снегом. А Андреас находился справа от него, это он знал.
Габриэлла стоит у лестницы.
Кто же слева от него? В углу…
По спине пробежал холодок.
Задержав почти полностью дыхание, он услышал, как совсем рядом с ним кто-то дышит. Почувствовал тепло живого существа.
Он быстро выбросил вперед руку и схватил ткань, прикрывавшую плечи. Низкое, маленькое создание, которое тут же вырвалось. Калебом на мгновение овладели нелепые мысли. О голосах Тарье и Колгрима в долине Людей Льда. Слова, которые донес до него ветер, слова, предназначавшиеся не ему: Колгрим, рассказывающий о маленьком зловещем создании с носом, напоминающим клюв, и Тарье, объясняющий, что это не Сатана, а Тенгель Злой из рода Людей Льда, который умер 400 лет тому назад.
Эта мысль словно молния проскочила в его голове, но в то же время достаточно медленно, так как в страхе он разжал руку. Что-то как ветер промчалось по чердаку. Все побежали следом. Калеб споткнулся о железный ящик, который словно нарочно оказывался на пути у всех. Он услышал, как тот поехал по полу под комод и глухо ударился о стену. Калеб мгновенно поднялся на ноги, и тут услышал крик Габриэллы.
Он предоставил мальчикам одним преследовать нечто, скатившееся вниз по лестнице, а сам бросился на помощь Габриэлле, которая, плача, лежала на полу.
— Как Вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросил он, поднял ее с пола и, утешая, обнял. Она благодарно приникла к нему.
— Сейчас все хорошо, — прошептала она в его волосы.
Все было так прекрасно. Но едва осознав, в каком положении находится, она тут же в смущении отпрянула и прошептала:
— Извини.
Он пришел в себя:
— Не за что, Ваше сиятельство. Идем, мы должны помочь остальным.
Калеб помог ей осторожно спуститься по лестнице, его рука была такой сильной и надежной. Габриэлла чувствовала, как от двойного напряжения сильно бьется ее сердце.
Еще на лестнице они услышали сильный шум внизу в коридоре. Они быстро спустились и тут же оказались вовлечены в настоящую битву. Габриэллу укусили в запястье, и она закричала от боли и испуга. Не зная, с кем бьются, они вели себя несколько сдержанно, а это делало битву еще более продолжительной.
Но наконец им удалось взять этого тролля в плен.
Он шипел и плевался, на их головы посыпались проклятия и грубые ругательства, поток непристойных слов в нелепой смеси.
Они никогда не слышали ничего подобного.
Или слышали? Этот хриплый, шипящий голос…
— Хватит! Успокойся! — холодно произнес Калеб. — И объясни, что ты здесь делаешь?
— У меня такие же права находиться здесь, как и у Фреды. Я хорошо относилась к ней, но она получила возможность хорошо поесть и жить в прекрасном доме. А я что, не человек?
Прибежали Лив и другие обитатели дома, заспанные, в ночных рубашках, со свечами, которые сейчас были так нужны.
— Конечно, человек, — сказала Габриэлла, настроение которой было такое, что она готова была обнять весь мир. — Об этом мы не подумали. Ты же еще просто ребенок. Подымите ее, мальчики!
— Но у нас нет места, — возразил Калеб. — И она окончательно испортит остальных детей. В особенности Фреду.
— Место найдем, — спокойно вмешалась в разговор Лив. — Она может разделить постель со своей сестрой. Как тебя зовут?
— Это тебя не касается, старая карга, — по старой привычке произнесло это любезное существо, но тут же спохватилась, осознав, что ведет себя распущенно. — Олина, — промямлила она. — Проклятое имя, которое навязали мне. Ангелина или Марианна подошли бы мне лучше, и я хотела бы, чтобы меня так звали. Куда вы дели Фреду, черти?
— Фреда сейчас спит, — сказала Лив.
Она отдала приказ служанкам приготовить ванну. Никогда еще в ней не было такой огромной потребности, как сейчас.
— Ты сегодня будешь спать на прекрасной кровати, — пообещал Маттиас. — А завтра утром я осмотрю тебя всю с ног до головы.
— У, бесстыдник! — игриво сказала Олина.
— Ты голодна? — спросила Лив.
— Голодна ли! У вас в кладовке плохой порядок. Все лучшее где-то спрятали, скупердяи!
Мыться она отказывалась категорически! Прижималась спиной к стене и плевалась в каждого, кто к ней приближался.
Лив пыталась ее уговорить.
— Фреда, когда пришла сюда, тоже должна была искупаться. Все дети делают так, это непременное условие, если хочешь остаться у нас. Присутствовать будут только женщины.
— Что? Бабы будут глазеть на меня? Э, нет, благодарю! Во всяком случае не эта соплячка! — Крикнула она, указав на Габриэллу. — Она дьявольски противна, нежна и худа, еще утопится от зависти, увидев, как должна выглядеть девчонка! Не хочу быть причиной ее смерти. Вот так. И пусть она до меня не дотрагивается своими тощими пальцами! Лучше в преисподнюю!
Слезы, которые Габриэлла сдерживала в течение многих недель, сдавили ей грудь. Выбегая из прачечной, она еще успела услышать, как Калеб возмущенный крикнул: «Тебе это было нужно, злая тварь!» — и быстро поднялась в свою комнату. Здесь спряталась она за дверями, прижалась к стене, борясь с давившими ее слезами.
«Все говорят — худая, противная, тощая. Неудивительно, что Симон бросил меня! Но именно сейчас я не хочу этого слышать. Не сейчас, когда я испытала счастливые минуты».
Она почувствовала на своих плечах пару нежных рук.
— Фрекен Габриэлла…
Голос Калеба был так нежен и мягок. Удерживать слезы она уже больше не могла!
— Думаю, Вам надо выплакаться, Ваше сиятельство. Вы еще не плакали? Сдерживать дальше слезы вредно для здоровья.
Она продолжала крепиться.
— Надеюсь, Вы понимаете, что Олина всего лишь маленькая ревнючка? Вы живете здесь, окруженная молодыми мужчинами. Она так понимает жизнь, что посчитала нас всех вашими любовниками.
Габриэлла, все еще всхлипывая, рассмеялась. Чудесное, возбуждающее чувство вспыхнуло в ней при мысли о Калебе…
Нет, ох, о чем она думает?
Но его слова оказали и другое воздействие. Она престала сдерживаться, прильнула к его плечу и расплакалась горькими слезами, которые так долго накапливала в себе.
