ничего не говорил, неслышно бормоча что-то неразборчивое про себя, но теперь, когда она выросла, его глаза все чаще задерживались на ее округлившемся теле, которое он полюбил похлопывать и оглаживать при каждом удобном случае.
Рената только сжимала зубы покрепче. Она хотела выбраться из этого дома. Она хотела иметь мужа, как все ее сестры.
Она больше не хотела жить вместе с отцом. На прошлой неделе он вдруг случайно тронул ее за грудь — но было ли это на самом деле случайно? Прикосновение вызвало у нее прилив отвращения и страха. И еще какое-то чувство, названия которому она не знала.
Поэтому она мечтала вырваться из этой душной атмосферы. Как можно скорее!
Тот юноша, который хотел пригласить ее на танец в доме консула…
Рената не могла забыть его. Этот глупый отец, он отказал ему, обидев юношу так, что тот, наверно, уже никогда не появится снова! А он такой красавец! И какие глаза! Желтые, дерзкие!
Когда пересеклись их взгляды, Рената испытала прилив страха, смешанного с радостью. Такого человека она смогла бы полюбить, в этом-то она была совершенно уверена! Ей вспоминалась сцена со служанкой и кучером у кухонного стола, и ее тело наполнялось дрожью, собиравшейся в одной точке.
Она хотела этого мужчину, его и никого другого! Шведа с огненными глазами!
Но в следующий момент в ней вновь говорили боязнь и тоска, и она начинала дрожать по другой причине. Она не должна была думать о нем! Мать ведь говорила ей, что все плотское греховно. Ренате следовало сохранить свою чистоту, это было самое главное. Никто не должен был сказать что-то плохое о морали семейства Висенов!
А Ренате не следовало задавать никаких вопросов, пока она не выйдет замуж.
Впрочем, замуж она, наверно, так никогда не выйдет.
Она глубоко вздохнула и вернулась к излюбленному занятию в своей девичьей клетке: разглядывать отражение в зеркале, приукрашиваться и любоваться собой. Небольшие прыщики и веснушки она замазала липкой мазью, которую сверху припудрила. На щеки, до этого обильно натертые розовой пудрой, она наклеила пару черных бархатных сердечек. Действовала она осторожно, ведь в комнате было темно и можно было легко перестараться. Ресницы потемнели от приложенного к ним кусочка угля. И так до самых висков. Губы она выкрасила в ярко красный цвет, затем еще немного полюбовалась собой и встала. Покрутилась перед зеркалом, одернула талию, где юбка собралась в складки. Вся семья очень любила сладости и ни в чем не отказывала себе за едой.
Да, она была красива. Светлая, но строгая юбка придавала ей особую статность. А то, что она была дочкой ювелира, заметить тоже было не трудно.
Она была настоящим цветком. Девушкой мечты для любого мужчины!
Таких, впрочем, не находилось. Об этом заботился ее папочка.
Она знала, что Карл Берг уже сватался, и родители держали его в ожидании ответа. Хотели убедиться, что не появится кто-то получше. Во всяком случае, так утверждал отец, Рената сомневалась, что это правда. У нее было неприятное предчувствие, что он никогда не отпустит ее.
Напротив их дома остановилась карета. Она поспешила к окну.
Это была красивая карета, кучер был одет в настоящую ливрею. И…
Кто же это приехал, не тот ли молодой швед? К их дому!
Позабыв все приличия, Рената отдернула занавеску, чтобы было лучше видно. Но сразу же опустила ее, ужаснувшись собственному бесстыдству.
Боже, как он красив! И одет так богато! Теперь уж отцу придется…
Он исчез в доме. Рената поспешно выскочила в коридор и стала смотреть вниз. Он отдал швейцару свою визитную карточку, и тот понес ее в гостиную на подносе. Рената прокралась вдоль балконных перил в верхний холл, чтобы видеть получше, и стала глядеть в щель между полуоткрытыми дверьми гостиной. Она забыла о своей высокой прическе, которая должна была напоминать прическу Марии-Антуанетты, дочери императрицы Марии Терезы и жены короля Франции Людовика XVI. Она всегда так красиво выглядела, когда еще жила здесь, в Австрии, а сейчас, в Париже, наверняка стала еще краше. Следуя ее примеру, Рената обильно смазала свои волосы мучным клеем, и они стали совсем жесткими. Затем она подняла их с помощью горбушек хлеба и лент, припудрила белой пудрой, а сверху воткнула страусовые перья. Результат, как ей казалось, получился потрясающим. Но сейчас, в возбуждении, она совершенно забыла о прическе, и все это сооружение, задев за дверной косяк, с треском обрушилось вниз.
Ей стало очень больно. С гримасой она подавила стон. Рената попыталась собрать остатки прически, но полужесткие клочья волос не хотели держаться и рассыпались вниз по лицу. Этого только не хватало… Теперь она, конечно, не может показаться внизу! А ведь она только что была так красива!
Швейцар вернулся в холл и жестом пригласил юношу пройти за ним. Рената не знала, что ей делать. Но тут ей в голову пришла идея, и она быстро спустилась по черной лестнице в комнату рядом с гостиной, откуда ей все было слышно.
Усевшись рядом с дверью, она затаила дыхание.
Холодный голос отца:
— Вот как? Молодой человек теперь консул!
Юноша, имя которого Рената так и не расслышала, что-то ответил, но она не разобрала ни слова, так как он стоял к ней спиной.
— Гм, — пробурчал отец. — Ах вот как. Ну что ж, это хорошо.
«Ой», — подумалось Ренате, и она принялась кусать свои стриженные ногти.
Но тут отец добавил:
— Ну что ж, прекрасно — для вас. А моя дочь заслуживает гораздо большего.
«О нет, — взмолилась Рената. — Я хочу его! У него такое прекрасное тело. И такие обтягивающие панталоны, что я могла бы… Нет, нет, такие мысли она не смела допускать!»
Мужчина вновь сказал что-то, на этот раз более резким голосом. Очевидно, он сказал нечто существенное, потому что отец не сразу нашелся с ответом.
В этот момент в разговор включилась мать.
— Господин Линд фон Люди-льда. Вы же швед!
— Да, — подхватил тут же отец. — Вы ведь понимаете, что мы не можем отдать дочь за иностранца! Тем более — за выходца с этого холодного, нецивилизованного Севера! Ее же там белый медведь может разорвать, как только она за дверь покажется! Нет, консул Линд, не вас я хочу видеть женихом своей дочери. Вы чересчур молоды, слишком неизвестны и вообще никак не подходите нам. Я даже считаю оскорбительным для моей семьи, что вы осмелились обратиться к нам с такой неслыханной просьбой.
В гостиной наступила мертвая тишина. Потом мать сказала:
— Да, да, авантюристов и шарлатанов нам здесь не надо. Прощайте, господин Линд!
У Ренаты все поплыло перед глазами. Нет, нет, нет!!!
И тут она услышала голос незнакомца, и на этот раз он, очевидно, развернулся к ней и говорил так холодно, что она не могла не расслышать сказанное им:
— Ну что ж! Вы об этом пожалеете! Такое унижение я не стерплю, как какой-нибудь безответный попрошайка! Прощайте!
Его голос был ужасен! Он был холоден и бессердечен.
Отца и мать это, вероятно, тоже проняло. Они хранили молчание.
Какие же они глупые! Этот красавчик мог бы достаться ей! По голосу матери она поняла, что та колебалась. Однако отец был непреклонен. Каждого жениха он отправлял восвояси как
