коррозия, подтачивали нас.
– Ты все забираешь?
– Все? Да. Два бюстгальтера, четверо трусиков.
– Если ты помнишь, фотоаппарат мама подарила нам, обоим.
– Ты хочешь его оставить себе?
– Я шучу…
Достаточно одного неосторожного слова, и мы снова начали бы ссориться. Я заметила еще один сосудик, проступивший на левой ноздре его носа.
– С меня довольно!
– С меня тоже…
– Кончится тем, что я начну презирать тебя.
– Моя дорогая.
– Жалкий тип.
– Если бы я действительно был жалким типом, ты бы не была в таком состоянии. Будь последовательна.
Я начала бить его в грудь.
– Подлец, вероломный тип…
Позже мы пили кофе в изнеможении и, неожиданно успокоившись, словно перезарядив аккумуляторы, начали мирно разговаривать.
– Сколько ты дала матери?
– Достаточно для прекрасного путешествия.
– Она нуждается больше в любви, чем в деньгах.
– Не надо скупиться на мои деньги…
Как два боксера в конце раунда, мы отсчитывали один, два, три, четыре… Кто сумеет подняться быстрее другого и атаковать.
– Элеонора мне сказала вчера…
– Твои разговоры будут стоить сумасшедших денег.
– Звонила она.
– Чтобы сказать что?
– По поводу ключей. Мне надо получить ключи, чтобы попасть к ней в дом. Деньги, которые я сэкономлю на гостинице, я отдала маме. У нас нет таких денег, как у твоей матери.
– Моя мать всегда умела вести свои дела.
Его распирало от гордости. Он стал похож на жабу. Я представила себя напротив жабы, одетой в домашний халат. Я говорила хриплым голосом:
– Когда мысль о смерти матери не дает заснуть, значит, пора позаботиться о ней, наступило время искупления. Я это сделала, теперь чувствую себя лучше.
Он сел за стол, который мы высокопарно называли «бюро». Я представила его фигуру в будущем. С возрастом он начал округляться.
– Марк, знаешь?
Он не двигался.
– Знаю что?
– Ощущать, как уходит молодость, невесело.
– Мне тридцать шесть лет…
Я села, держа в руке домашнюю туфлю.
– Трудно не поддаться панике, когда понимаешь, что время идет так быстро…
– У меня нет таких проблем, – сказал он. – Я чувствую, что у меня все еще впереди. У меня далеко идущие планы. – Он добавил: – Женщины стареют быстрее.
Как птица разряжается на безобидного прохожего, он меня сразу опустил на сто лет. Я представила себя морщинистой, после климакса, усохшей, сгорбленной. Он использовал мое тело, но ничего не дал моей душе.
– Может, женщины и стареют быстрее, но умирают позже. Тогда как мужчины, сердечный приступ – бац – умер!
– Лоранс, прекрати… Мы наговорим друг другу такого, что невозможно будет поправить. Давай помолчим.
Я продолжила:
– Мы превратились в нарыв. Мое детство прошло среди семейных ссор. Это как прикосновение к медузе, можно обжечься. Ты прав, давай пощадим себя, не будем больше упрекать друг друга.
