Джексоном и проспал больше полутора часов.
Нортон пристально смотрел на Куинна.
– При том что вы с мисс Вандерлей были любовниками, похоже, вы не очень-то переживаете по поводу ее смерти.
– Я не отношусь к эмоциональным типам. Не расклеиваюсь в кризисных ситуациях. В противном случае я не был бы тем самым Куинном Кортесом. Но не сказал бы, что я совсем уж бессердечный негодяй. – Куинн посмотрел прямо Нортону в глаза. – Я хорошо относился к Лулу. Как друг. И как любовник. Если бы я мог предотвратить случившееся, то сделал бы это. Но теперь все, что я могу… что все мы можем, так это определить, как она умерла. И если она была убита, найти того, кто это сделал.
Нортон смерил Куинна скептическим взглядом.
– О нет, лейтенант. Я не убивал ее. У меня не было никаких мотивов.
Прежде чем Нортон успел ответить, в комнату вошел лысоватый мужчина лет пятидесяти с нависшим над ремнем животом.
– Это ты, Джим? – Спросил он.
Нортон повернулся и кивнул:
– Да, это я. Что там у тебя для нас, Юделл? Самоубийство? Несчастный случай? Убийство?
«Джим Нортон, Джим Нортон». Куинн несколько раз повторил про себя это имя, и вдруг его осенило. Джим Нортон двадцать лет назад был полузащитником университетской футбольной команды. Вот где его видел Куинн! Нортон был восходящей звездой, одноклубником Гриффина Пауэлла и его лучшим другом. Весь юг, включая Техас, следил за успехами двух парней. При том что по всем отзывам оба должны были стать звездами Национальной футбольной лиги, довольно странно, что ни один, ни другой так и не стали профессионалами.
– Убийство, – заявил медэксперт. – Удушение.
Куинн и сам подозревал, что это было убийство. Когда он обнаружил Лулу лежащей в спальне, ему отчаянно хотелось верить, что она жива, что ее удастся как-то спасти. Первым порывом было сделать ей искусственное дыхание, но когда он поднял ее безжизненную руку, чтобы проверить пульс, то понял, что приехал слишком поздно. Если бы не тот проклятый сон на полпути, он бы прибыл вовремя и предотвратил ее смерть.
– Есть еще кое-что, – сказал медэксперт.
– Что именно? – спросил Джим Нортон.
– Указательный палец на правой руке ампутирован. После смерти.
Аннабел Остин Вандерлей прекрасно исполняла роль распорядительницы мероприятия. Она была рождена и воспитывалась для исполнения этой роли – как и поколения других женщин в ее семье. Сегодняшнее вечернее торжественное мероприятие – шведский стол для пополнения фонда Кристофера Нокса Тредгилла – собрало цвет общества из Миссисипи, Алабамы и других прилегающих штатов. Цена каждого билета составляла тысячу долларов, и вся вырученная сумма поступала непосредственно на счет фонда, организованного Аннабел десять лет назад, вскоре после того, как ее жених Крис Тредгилл попал в ужасную автокатастрофу, в результате чего у него отнялись ноги. Фонд был предназначен не только для спонсирования научных исследований, но и для оказания материальной помощи парализованным больным и их семьям. Не многим паралитикам посчастливилось, как Крису, родиться в богатой семье, способной обеспечить наилучший уход за больным.
Прошло уже почти два года со дня смерти Криса, но Аннабел до сих пор не могла смириться с его кончиной. В течение многих лет он занимал главное место в ее жизни, хотя они так и не поженились. Это было его решение – не ее.
В родовом поместье, где жил дядя Луис, а сейчас проходил благотворительный ужин, Аннабел переходила из комнаты в комнату, стараясь держать под контролем все: от струнного квартета, игравшего в парадном зале, до лихорадочно суетившихся на кухне поставщиков провизии. Она была превосходной распорядительницей, способной с уверенностью циркача, жонглирующего полудюжиной шаров, одновременно решать несколько задач. Сегодняшнее мероприятие было уже третьим из тех, что проводились под ее руководством в этом месяце.
Когда двадцатитрехлетняя Аннабел собиралась выйти замуж за Криса, она полагала, что к тридцати четырем годам станет матерью нескольких детей и женой губернатора или сенатора. Ведь Крису на роду было написано последовать по стопам отца и деда и сделать политическую карьеру. Но мечтам Аннабел не суждено было сбыться. Она все еще была одинокой и бездетной и свои дни (а нередко и ночи) заполняла тем, что надзирала за деятельностью различных благотворительных организаций Остинов и Вандерлеев.
– Прекрасно выглядишь сегодня, Аннабел, – сказал кузен Уит Вандерлей, подкравшись сзади и обняв ее за талию.
Аннабел замерла. Затем высвободилась и с вымученной улыбкой повернулась к нему.
– Ну а ты красив, как всегда. – Уит был привлекательным мужчиной с аристократической внешностью, и женщины порхали вокруг него, как мотыльки у огня. И те из них, кто подлетал слишком близко, серьезно обжигались. Уит был откровенным мерзавцем, и Аннабел, несмотря на близкое родство с ним, терпеть его не могла. Он не оправдал надежд дяди Луиса, который оказывал щедрую поддержку и ему, и его младшей сестре Лулу.
– Прекрасная, но холодная Аннабел, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал, проговорил Уит. – Настоящему мужчине под силу смягчить тебя и отогреть твое застывшее сердце.
– Извини, но я должна…
Прежде чем Аннабел удалось сделать шаг в сторону и покинуть общество надоедливого
