Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.
В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.
– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли.[3]
Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:
– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.
– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?
– Не было.
– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.
Аннабел пожала плечами:
– Никто не встретился.
Пердита задумчиво посмотрела на нее:
– Это ерунда. На свете полно замечательных мужчин. – Прищурившись, Пердита внимательно разглядывала Аннабел. – Надеюсь, тот отвратительный инцидент с Уитом не отвратил тебя от мужчин?
– Нет. Конечно, нет.
– И все-таки надо было тогда вызвать полицию, пусть бы арестовали негодяя. У меня кровь стынет в жилах, едва только представлю себе, что могло произойти, если бы он не был пьян и тебе не удалось бы вырубить его той мраморной статуэткой. – Пердита поцокала языком. – Чертовски жалко эту хорошенькую статуэтку. Я привезла тебе ее из Венеции.
– Раскрыть правду об Уите значило бы убить дядю Луиса.
– Но если он когда-нибудь еще раз попытается проделать то же самое, я лично ножом отрежу ему член.
Аннабел улыбнулась:
– Не думаю, что это потребуется. Я и сама отлично справляюсь с Уитом. Он еще несколько раз подкатывался ко мне после той ночи, но никогда не переходил от слов к делу. Я думаю, что после того удара статуэткой по голове он немного побаивается меня.
Пердита хихикнула:
– Мне нравится думать, что Уит боится тебя.
Из сумочки Аннабел зазвучала музыка Моцарта, на которую она запрограммировала свой мобильник.
– Это твой телефон? – спросила Пердита.
– Мой сотовый. – Аннабел поспешила к прикроватной тумбочке, где оставила свою сумочку. Открыв ее, она достала и раскрыла телефон. Вряд ли это деловой звонок. Не в десять же вечера накануне похорон Лулу.
– Алло.
– Аннабел?
Ее сердце замерло, когда она узнала голос звонившего.
– Да.
– Возможно, ты не станешь говорить со мной, но я должен был позвонить, – сказал Куинн Кортес. – Если хочешь, чтобы я положил трубку, я сделаю это.
– Нет, не надо. Все в порядке. Правда. – Аннабел бросила взгляд на тетю Пердиту, которая следила за ней ястребиным взором.
– Я беспокоился о тебе. В других обстоятельствах я обязательно был бы завтра рядом с тобой.
– Я хотела бы… я тоже хотела бы этого.
– Как ты там? Скажи правду.
– Со мной все в порядке.
