Единственный выход состоял в том, чтобы нанести камней с вершины и выложить поверх неглубоких окопов большие каменные заслоны, которые охраняли бы солдат от пуль противника. Так и было решено сделать. Часть солдат соорудили деревянные носилки и принялись носить сверху камни, укрепляя окопы.
Пока инженерная рота трудилась над рытьем и укреплением фортификационных сооружений, остальная часть штурмовавших высоту воспользовалась создавшейся передышкой для того, чтобы подкрепиться, набрать воды во фляги и немного поспать.
Алекс, увидев, что его люди собирались вместе, подошел к ним, чтобы удостовериться, что теперь они его знают в лицо, и отошел в сторону.
Он лег на траву и закрыл глаза. События минувшей ночи стояли у него перед глазами. Он видел, как они с трудом восходили на вершину, видел, как бросились в атаку и как быстро она закончилась.
В течение семи часов две тысячи человек взбирались на гору только для того, чтобы встретить там несколько десятков буров и с легкостью разбить их!
«Ну и победа», – подумал Алекс и открыл глаза.
Ему вдруг страшно захотелось спать. Он снова закрыл глаза и мгновенно уснул. Последней мыслью, промелькнувшей в его голове, была мысль о том, что такая победа все равно не является достаточной наградой за тяжелое и мучительное восхождение на вершину.
Он проснулся от страшного грохота. То, что он увидел, вскочив на ноги, поразило его. Это был какой-то кошмар. Туман рассеялся, и теперь все можно было хорошо разглядеть на несколько десятков ярдов.
Он прищурился, стараясь среди шума и грохота понять, что происходит. Казалось, сам воздух дрожал от ярости. Шум стоял кругом такой, что даже земля тряслась от напряжения и боли.
Земля и пыль взлетали в воздух наподобие гигантских грибов-дождевиков после дождя. Почва, которая простиралась перед ним, вся была изрыта и дрожала, как будто несколько миллионов дождевых червей одновременно копошились в ней, проделывая свои ходы.
По обеим сторонам от него люди просыпались и вскакивали со своих мест, судорожно хватаясь за ружья, еще не до конца понимая, что происходит. Наконец страшная правда того, что он только что увидел, дошла до вскочившего на ноги Алекса.
Теперь он понял, что британцы ошиблись и приняли желаемое за действительное. Они штурмовали вовсе не вершину Спайонкоп, как они полагали, и находились сейчас не на ней. Над той скалой, которую они отвоевали у горстки буров, в недосягаемой вышине со всех сторон возвышались горные пики. И с их высоты буры обрушили на них снаряды и пули, летевшие прямым попаданием в цель.
Он и его солдаты, деревенские парни, попали в ловушку, а те, что копали бесполезные окопы, в одну минуту превратились в сплошное кровавое месиво.
«Боже, Боже мой!» – одними губами прошептал он и почувствовал, как внутри него поднимается гнев.
Он посмотрел в сторону окопов и увидел, как солдаты и офицеры падают один за другим, издавая последние предсмертные хрипы. Это было ужасное зрелище.
В ярости он схватился за винтовку, пытаясь найти цель, но врага было трудно обнаружить, – все, что выдавало его присутствие, – это только моментальный отблеск солнца на стальном штыке или же небольшое облачко дыма.
– Они идут! – услышал Алекс отчаянный крик и посмотрел вперед.
Сверху, с горы, вниз бегом и вприпрыжку спускались буры. Каждый бежал по своему направлению и одновременно стрелял.
Алекс, тяжело дыша, оглядывался в поисках майора, старшего офицера, которому подчинялся. Он хотел получить команду, что ему делать в сложившейся ситуации. Он поискал глазами кого-нибудь из старших офицеров, но никого найти не смог.
В такой суматохе, вызванной внезапной атакой буров, этого, видимо, сделать было невозможно. Все с перекошенными лицами бежали куда глаза глядят, выполняя те команды, которые слышали, Или просто стреляя куда попало, не получая на это никакой команды.
Алекс посмотрел в сторону буров и увидел, что они группируются вокруг склона.
– В окопы! – мгновенно скомандовал он своим солдатам. – Выбросите мертвых и стреляйте одиночными.
Он побежал первым к откопанному пространству земли, инстинктивно пригибаясь к траве. В землю, как черви, ввинчивались пули.
За ним раздался истошный вопль, Алекс обернулся и увидел, как с перекошенным от боли лицом на землю оседает сержант Катлер. Он был убит пролетевшей бурской пулей и теперь корчился в агонии.
В воздухе стоял запах стали и пороха. Вокруг него как подкошенные падали солдаты. Он не мог приказать им уйти в укрытие, потому что укрытия нигде не было. А заставить их лечь плашмя – значило подставить их спины под пули.
Необходимо было спешить в окопы, представлявшие собой весьма ненадежное укрытие.
Сделав еще два шага, Алекс упал ничком, отброшенный взрывной волной, и покатился прямо на солдата, который в этот момент собирался открыть огонь.
Солдат сердито обернулся, но тут же выражение его лица изменилось: теперь на нем была написана мольба о помощи. На его затылке Алекс увидел ровное красное отверстие, и рука Алекса, протянутая для помощи, застыла в воздухе.
Алекс отодвинул тело умершего от каменного бруствера окопа и занял его место.
– Смотри, возвращаются, – пробормотал кто-то рядом.
Алекс увидел, как на склоне холма откуда-то поднялся неровный редкий ряд людей и снова исчез в более близком к англичанам укрытии. За долю секунды он успел приметить чье-то бородатое лицо и
