Когда Нико вышел из лифта, у него был такой вид, словно он собирается кого-то убить. Джетта поднялась с кожаного кресла. При виде Нико у нее заметно поубавилось решимости.
– Нико! – окликнула она. Он остановился.
– Джетта? – сказал он без улыбки. – Что ты здесь делаешь?
– Я приехала к тебе. Мне нужно... с тобой поговорить. Это минутное дело. Замечай по часам: ровно шестьдесят секунд.
– Ты случайно не беременна?
– Нет, – вспыхнула она. – А хоть бы и так, я бы тебе об этом не сказала.
Они смотрели друг на друга и чувствовали, как между ними снова накаляется воздух.
– Похоже, я здорово провинилась, – сказала Джетта с напускной игривостью. – Летела за тридевять земель, а ты на меня смотришь волком.
– Ничего подобного.
– В таком случае пригласи меня пообедать. Мне нужно с тобой поговорить. Поверь, не о ребенке.
Нико колебался. Наконец злобный огонек в его глазах угас. Буря утихла. Он даже соблаговолил улыбнуться:
– Приглашаю.
Они отправились в итальянский ресторан на Норт-Мичиган авеню. Нико сам заказал для нее обед: ризотто с баклажанами, помидорами и сыром, жареную говядину с розмарином, перцем, оливковым маслом и лимонным соком. На десерт им подали блюдо клубники в кольце нежнейшего сбивного крема.
За едой они поболтали о лос-анджелесских ресторанах, потом о песне «Ласковая женщина», которую сочинила Александра. Песня занимала вторую позицию в списке хитов недели и должна была вот-вот выйти на первое место.
– Музыка – моя страсть, – говорил Нико. – Она чиста, безгрешна. В нее можно уйти от мира и от самого себя. Когда у меня тяжело на душе, я слушаю григорианские песнопения.
Джетта уже собиралась заговорить о своей просьбе, но тут подошел официант и подал счет. Нико не глядя выписал чек, положил его на поднос и встал, отодвигая стул.
– Теперь поедем кататься. У меня потрясающий «ламборджини», я держу его в гараже под домом.
– Кататься? Но Нико, я хотела рассказать тебе...
– Успеется, – перебил он.
Он гнал машину к северу по скоростным магистралям Чикаго.
Восемьдесят миль в час.
Девяносто.
Потом девяносто пять.
У Джетты захватило дух. Она вздрагивала и закрывала глаза, когда Нико лавировал среди грузовиков и легковых автомобилей. На дороге он вел себя дерзко: подрезал другие машины, вытеснял из ряда тех, кто ему мешал. Он держался за рулем совершенно непринужденно, с легкой полуулыбкой глядя в пространство.
В какой-то момент они попали в пробку. Нико чертыхнулся и нажал на тормоз. Они чудом не врезались в остановившийся перед ними «форд».
Джетта решилась.
– Я прилетела к тебе потому... потому что у меня возникли сложности на съемках «Кэньон-Драйв», – начала она. – В последней серии планируется авиакатастрофа. Она нужна как предлог, чтобы вычеркнуть из сценария двух-трех персонажей. В том числе и мою роль. Дэррил Бойер намерена от меня избавиться – она мне завидует. А Расти Коула идет у нее на поводу.
Нико недоверчиво покосился на нее:
– Коула?
– Ты ведь с ним знаком, да? Я видела, как вы разговаривали в павильоне. – Джетта тронула его за рукав. – Ну, согласись, ведь он... ведь это несправедливо. Он пляшет под ее дудку, потому что она с ним спит.
Нико повернулся на сиденье и оказался к ней лицом:
– А ты с кем спишь?
– Ни с кем! Мне... очень дорога эта роль. Не мог бы ты замолвить за меня словечко? Тебе это ничего не стоит – один телефонный звонок, – говорила она с надеждой.
– Думаешь, Расти Коула меня послушает?
– Я точно знаю. У тебя есть власть, я же вижу.
Он улыбнулся.
– К тебе все прислушиваются, верно? Тебя уважают, – продолжала Джетта, окрыленная его благосклонной реакцией на откровенную лесть. – Если ты поможешь мне сохранить роль, я этого никогда не забуду. Клянусь тебе, Нико.
Его глаза вспыхнули:
– О'кей. Надо оказать тебе услугу. Пожалуй, я смогу кое-что сделать.
