дальний угол комнаты, где растянулась на каменном полу, положив баранину между лапами.
Кора подняла глаза, и Люк усмехнулся.
– Я чувствую, что легче отвлечь волчицу от тебя, чем тебя от волчицы.
– Возможно, ты не пустил в дело такой же могучий стимул.
– Возможно. – Все еще улыбаясь, Люк подошел и протянул руку, помогая ей подняться. – А ты не хочешь узнать о Сигере?
– Так вот на какой ты рассчитываешь стимул? Я думала, ты более изобретателен, милорд. Драгоценности, красивые наряды, что-то еще, что могло бы понравиться мне.
Люк обхватил ее одной рукой за талию. Улыбка исчезла с его лица, и взгляд сделался вопросительно- напряженным.
– Я сдержал свое обещание, Кора.
– Да, милорд. – Она легко приложила ладонь к его щеке и тихо прошептала: – Я не сомневалась, что тебе это удастся.
Его взгляд немного смягчился, и он обхватил подбородок жены ладонью.
– Лгунья!
Она рассмеялась:
– Да, милорд, бываю ею временами. Ты должен бы наказать меня за мое своевольство.
– Ты шутишь? Но я всерьез подумывал над этим, когда бродил весь день по колено в сугробах.
Кора поцеловала его подбородок, коснувшись едва заметного белесого шрама на коже. Темная щетина колола ей губы.
– Если бы ты не пошел, то не познакомился бы с Сигером. Он тебе понравился?
Люк крепко обнял ее.
– Он оказался не таким, каким я представлял себе старого охотника.
– Он сакс. Прежде у нас тут не было таких сословных различий, как в Нормандии. И только когда пришли нормандцы, началось это резкое разделение на господ и простолюдинов.
– Но ведь у саксов и раньше были короли, графы и бароны.
– Да, но пропасть между ними и народом не была такой, как сейчас. – Кора приложила ухо к его груди, слушая сильное биение сердца. Потом улыбнулась и, откинув голову, взглянула на него. – Ты пахнешь конским потом, дорогой муженек. Что ты предпочитаешь: смыть с себя этот запах или спать в конюшне?
Люк поморщился.
– Я спал там прошлой ночью. Один из моих конюхов предложил мне поискать другое место для ночлега, поскольку мой храп пугает лошадей.
– Какой наглец!
– Он был прав. И я не мог наказать его. – Люк посмотрел на нее с лукавым блеском в глазах. – Если уж меня заставляют помыться, я желаю, чтобы мне в этом помогли.
– Ну что ж, попробую устроить это тебе. – Она легонько оттолкнула его от себя. – Сейчас пошлю Рудда, чтобы слуги принесли бадью, мыло и несколько ведер горячей воды.
Люк поймал ее за руку, когда она отступила, удерживая рядом с собой.
– А ты помоешь меня.
Радость переполняла ее, когда Кора шла к двери. Пусть Люк и не сказал, что любит ее, в его тоне чувствовалось это. Скоро, скоро он скажет ей эти слова, отдаст ей свое сердце, как отдал свое имя. И тогда счастье ее будет наконец полным. Скоро…
17
Кончался январь, быстро приближался февраль. Метель засыпала все дороги сугробами, помешав Роберту и Амелии продолжить свое путешествие на север. Вечера хозяева и гости проводили в большом зале, развлекаясь музыкой, песнями менестрелей или играя в шахматы и триктрак. А особенно холодными вечерами собирались у горящего очага. В трех шагах от огня уже было холодно: ледяные сквозняки гуляли по углам, забираясь под одежду и пронизывая до костей.
Роберту де Брийону не терпелось поскорей продолжить свой путь, чтобы избавиться от Амелии, доставив ее ко двору Малкольма.
– Я просто устал от ее бесконечных жалоб, Люк, – сетовал он. – И как это ты терпел ее занудство и колкости!
– Я с ней встречался не для того, чтобы вести беседы, – сухо ответил тот, и Роберт рассмеялся.
– По правде говоря, она действительно красива, но слишком уж у нее злой язык. Ах, напрасно я не принял предложение короля отправиться в Нормандию! Не сидел бы сейчас здесь с прекрасной Амелией, а твоя жена не метала бы глазами молнии за столом.
Люк пожал плечами.
– Кору раздражают ее капризы, но приходится терпеть.
– Нет, ее раздражают не капризы, а попытки Амелии добиться от тебя большего, чем просто вежливое внимание, – раздраженно фыркнул Роберт. – Ты нравился этой даме меньше, когда добивался ее благосклонности, чем сейчас.
