Но взгляд ее голубых глаз оставался по-детски наивным. Мария не прислушивалась к пылкой проповеди его преподобия только потому, что была слишком невинной, чтобы понять ее. Она тихонько сидела на жесткой скамье и прислушивалась к шуму дождя за окнами и завыванию ветра. Вскоре ей стало казаться, что проповедь будет длиться вечно, по крайней мере еще целый час. Мария со вздохом посмотрела на сборник церковных гимнов в кожаном переплете, лежавший у нее на коленях. Посмотрела на свои ниспадающие на пол тяжелые юбки… Сестры же Ноулз снова начали шептаться, и снова тетка Марии взглянула на них с явным неодобрением. Если девушки не проявят благоразумия, они рискуют разгневать преподобного Трэта, что так же желательно, как снег в августе.
– И все-таки, Джейн… Как, по-твоему, долго он пробудет здесь? – спросила Тэнкфул.
– Я тебе, дурочка, уже говорила: пока не перестанет штормить.
– Ты можешь сказать точнее? В конце концов, твоя подруга Пруденс работает в таверне. Разве он не там остановился?
– Уфф…
– Хотелось бы мне знать, почему он не пришел на службу?
– Девочки! – Преподобный Трэт бросил на них строгий взгляд.
Сестры Ноулз тотчас же притихли.
– Благодарю вас, – произнес Трэт. Он с достоинством вскинул свою седую голову, прочистил горло и снова заговорил. Заговорил необычайно громким голосом, совершенно не вязавшимся с его маленьким ростом: – Да, дети мои, тех, кто слышит лишь зов плоти, ждут адские муки! Вечное проклятие уготовано тем, кто продал свою душу дьяволу ради плотских удовольствий! Покайтесь, верующие! Все грешники будут корчиться в аду, и тысячи дьяволов будут вечно рвать их на части, возить на них воду и бросать их в огонь!
Голос преподобного зазвучал еще громче; причем говорил он столь убедительно, что у слушателей не осталось ни малейших сомнений в правдивости его слов. Проповедь пастора сопровождалась завыванием ветра за окнами и шепотом сестер Ноулз, которые так и не успокоились.
Рядом с молельным домом под моросящим дождем стояли в ожидании Тэнкфул и Мария – у тети Хелен вошло в привычку беседовать после службы с преподобным и миссис Ноулз, перемывая косточки всем соседям. Тот факт, что по-прежнему шел дождь, не имел совершенно никакого значения; женщины никогда не упускали случая поболтать и на этот раз болтали даже дольше обычного. Вскоре Джилли, кобыла тети Хелен, обладавшая таким же скверным характером, как и ее хозяйка, начала проявлять нетерпение. Джилли мотала из стороны в сторону головой и беспокойно перебирала копытами.
– Послушай, Тэнкфул, ты должна быть более благоразумной ради своего же собственного блага, – сказала Мария, крепко ухватив кобылу за мокрую уздечку. – Разве ты не видела, какие взгляды бросал на тебя преподобный Трэт? В следующий раз он публично отчитает тебя, запомни мои слова!
– Ради Бога, Мария! Ты уже начала говорить, как твоя тетя. Скажи еще, что на меня обрушится Божий гнев за то, что я не слушаю проповедь.
– Но…
– Что – но?
– Но воскресная проповедь – это не то место, где можно обсуждать мужчин.
Тэнкфул закатила глаза:
– О, ради Бога! Где же еще обсуждать мужчин? Разве Господь не желает, чтобы мы выбрали добрых христиан себе в мужья?
– Этот Сэм Беллами не похож на доброго христианина, – с глубокомысленным видом заявила Мария. – Ведь он сегодня не пришел послушать проповедь, не так ли? Мне также кажется, что из него не получится хороший муж.
– Да что ты понимаешь? Ты даже не видела его!
– Зато я слышала, что говорят о нем люди, поэтому у меня нет желания встречаться с ним.
Вскинув подбородок, Тэнкфул плотнее запахнула на груди шерстяную накидку.
– Полагаю, что у ее высочества мисс Холлет имеются собственные представления о хорошем муже? – осведомилась она.
– Откровенно говоря, имеются.
– Какие же именно?
Мария провела ладонью по теплому и влажному носу Джилли. При этом рука ее дрожала.
– Ну, во-первых, он не должен пропускать воскресные проповеди. Во-вторых, не должен быть моряком. Тетушка говорит, что моряки – ужасные люди. И в-третьих, он не должен быть мужчиной, про которого только и говорят все женщины прихода.
– Неужели тебя не разбирает любопытство? Неужели не хочется узнать, что представляет собой этот Беллами?
– Нет, совсем не хочется.
– Боже, Мария, тебе еще многому надо учиться, – сказала Тэнкфул, снова закатывая глаза.
– У нас в Истхэме немало мужчин, которые могут стать гораздо лучшими мужьями, чем какой-то иностранец, который даже на воскресную проповедь не приходит.
Мария густо покраснела. Заметив ее смущение, Тэнкфул толкнула подругу локтем в бок.
– Все еще надеешься завлечь Джонатана?
Мария гордо вскинула свою златоволосую головку; в ее бирюзовых глазах было смятение.
