приехали в деревню. Джакомо указал на стрелки своих часов, и Лаура поняла, что в ее распоряжении всего пятнадцать минут. Она покорно кивнула.
На площади было полно магазинов, где продавали продукты, вина, оливковое масло, хозяйственные товары и одежду. Правда, модных бутиков и магазинов с сувенирами она не заметила, зато углядела крошечную почту, где продавались открытки. Она выбрала виды Ассизи и национального парка Майелла. Рядом с почтой было кафе со столиками на открытом воздухе, и Лаура заказала кофе и бутылку минеральной воды. Она сверилась с часами и только после этого начала писать открытки. Прохожие с любопытством, но вполне добродушно смотрели на нее. Покончив с открытками, Лаура сунула авторучку в сумочку и посмотрела в сторону церкви, но… там, где только что находилась машина, было пусто. Лаура в ужасе вскочила на ноги. Не может быть, чтобы Джакомо уехал! Пятнадцать минут еще не прошло, да и Джакомо мог видеть ее, сидящую за столиком. Почему он к ней не подошел? Или не нажал на гудок? Почему просто взял и уехал?
Владелец кафе выбежал на улицу, испугавшись, что она уйдет, не заплатив.
– Мой автомобиль… уехал. Я не знаю, что делать, – пролепетала Лаура.
Но хозяин ничего не понял и развел руками. Люди останавливались и глазели на нее. Лаура испугалась. И вдруг среди окружившей ее толпы раздался знакомый неторопливый голос:
– Привет, милая. Что-то случилось?
Толпа тут же расступилась, и перед Лаурой возник Алессио. Он стоял и смотрел на нее сквозь черные очки.
Как же она рада видеть его, но… ни за что на свете этого не покажет.
– Да, случилось, – гневно выкрикнула она. – Машина уехала без меня. – Лаура едва не топнула ногой. – О господи! Наверняка это все подстроила ваша тетушка – чтобы я карабкалась по горам и умерла от разрыва сердца.
Он засмеялся.
– Успокойтесь, Лаура. На этот раз тетя Лукреция не виновата. Это я велел Джакомо вернуться на виллу.
– Но почему? – Лаура уставилась на него. – Мы с ним обо всем договорились…
Алессио пожал плечами.
– Мне показалось, что вам необходимо сменить обстановку, а Бесаворо заслуживает больше, чем пятнадцать минут. Я не прав?
– Ну, в общем да, – призналась она.
– Прекрасно. А когда вы осмотрите все достопримечательности, я отвезу вас обратно на джипе.
С появлением графа интерес публики к Лауре стал расти подобно снежному кому. Теперь вокруг нее образовалась целая толпа.
– Я не хочу создавать вам неудобства, – натянуто произнесла Лаура.
– Никаких неудобств вы не создаете… разве что для Луиджи. – Граф указал на разинувшего рот хозяина кафе. – Предлагаю вам сесть и допить кофе, а то его вот-вот хватит удар.
Повернувшись к ближайшему зеваке, он что-то тихо сказал, после чего словно по мановению волшебной палочки толпа начала растворяться.
– Пожалуйста, заканчивайте ваши письма. – Он кивнул на недописанные открытки. – Я не буду вам мешать.
– Я почти закончила. Это открытки семье и друзьям.
– Понятно, – сказал он. – Семье, которой, судя по словам моей тети, не существует.
Лаура подавила стон.
– Не знаю, с чего она это взяла. Возможно, ее больше устраивало бы, если бы я оказалась нищей сиротой.
– А вы, конечно, не такая.
– Нищая? Это почти правда. Маме нелегко пришлось после смерти папы. Я рада, что нашла приличную работу и могу ей помочь.
– Ясно. А как вам нравится Бесаворо?
– Городок больше, чем я считала, и намного древнее, но я не рассчитывала, что мне удастся его осмотреть.
– Я-то думал, у вас другая причина быть довольной тем, что я отослал Джакомо: Паоло поскорее получит лекарство и вернется в ваши объятия здоровым. – Граф откинулся на спинку стула и сдвинул солнечные очки на лоб.
Лаура опустила глаза.
– Сомневаюсь. Он собирается долго болеть. – И, поколебавшись, спросила: – Он всегда придает такое значение пустякам? Я хочу сказать… ведь у него обычная простуда.
– Лаура, вы жестоки. Для мужчины любая простуда – это серьезная болезнь.
– Думаю, что Беатрис Мандзоне повезло – она удачно избежала этой опасности.
Ох уж этот ее язык! Алессио пристально посмотрел на Лауру.
– Серьезно? Любопытно, что вы такого мнения о вашем возлюбленном.
– Я хочу сказать, – Лаура поспешила исправить неловкость, – что я не буду такой покорной… и не дам
