– Ты уверен? – прошептала она. Он кивнул, притянув ее ближе.
– Я окончательно понял это сегодня вечером. Когда попросил тебя остаться.
– А как… – Она не закончила вопроса. Собственно, она даже не знала, что хочет спросить. Как он догадался, что любит ее? Как это случилось? И что он испытывает при этом?
Но должно быть, он понял, что она хочет сказать, потому что ответил:
– Не знаю. Не знаю, когда, не знаю, как, да и, честно говоря, мне все равно. Важно одно: я люблю тебя и злюсь на себя за то, что все эти годы не сказал тебе этого.
– Колин, не надо, – взмолилась она. – Давай обойдемся без сожалений и покаянных слов. Во всяком случае, сегодня.
Он улыбнулся и заставил ее замолчать, прижав палец к ее губам.
– Не думаю, что ты изменилась, – сказал он. – По крайней мере не слишком… Но в один прекрасный день я понял, что вижу совсем не то, что привык видеть, – Он пожал плечами. – Может, это я сам изменился. Возможно, повзрослел.
Пенелопа прижала палец к его губам, заставив его замолчать тем же способом.
– Возможно, я тоже повзрослела.
– Я люблю тебя, – сказал Колин и склонил голову. На этот раз она не ответила, потому что он прижался к ее губам в требовательном, сводящем с ума поцелуе.
Казалось, он в точности знает, что надо делать. Каждое его движение, каждая ласка отзывались трепетом в самой сердцевине ее существа, и Пенелопа полностью отдалась чистой радости этого момента и обжигающему пламени страсти. Его руки были везде, его пальцы скользили по ее коже, его нога раздвинула ее ноги и расположилась между ними.
Колин притянул ее ближе, и перекатился на спину, так что она оказалась сверху. Обхватив руками ее ягодицы, он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила всю полноту его желания.
Пенелопа ахнула от невероятной интимности этого прикосновения, но Колин перехватил ее возглас, продолжая целовать с яростной нежностью.
А затем она оказалась на спине, а он был сверху. Его губы переместились к ее уху, лотом к шее, и Пенелопа почувствовала, что выгибается ему навстречу, пытаясь вписаться в его твердое тело каждым своим изгибом. Ей хотелось доставить Колику удовольствие и разделить его с ним.
– Скажи мне, что делать, – попросила она осевшим от нетерпения голосом.
– Позволь мне сделать все самому, – отозвался он, тяжело дыша.
Пенелопа обхватила его ягодицы, притянув его ближе.
– Нет, – настаивала она. – Скажи мне…
На мгновение он перестал двигаться, удивленно глядя на нее.
– Коснись меня, – сказал он.
– Где?
– Где хочешь.
Она слегка ослабила хватку на его ягодицах и улыбнулась.
– Я касаюсь тебя.
– Погладь меня, – простонал он.
Пенелопа провела ладонью по его бедру, ощущая под пальцами упругие волоски.
– Вот так?
Он кивнул.
Ее рука двинулась дальше, пока не оказалась в опасной близости к его мужскому достоинству.
– Так?
Колин резко накрыл ее руку своей.
– Хватит, – хрипло выдохнул он.
Пенелопа в замешательстве взглянула на него.
– Потом поймешь, – буркнул он, разведя ее ноги еще шире, и, скользнув рукой между их телами, коснулся ее в самом интимном месте.
– Колин! – вскрикнула Пенелопа.
Он дьявольски ухмыльнулся.
– Неужели ты думала, что я не коснусь тебя там? – поинтересовался он и, как бы демонстрируя свои намерения, потер пальцем ее чувствительную плоть.
Пенелопа выгнулась дугой, приподняв их обоих, а затем осела на постель, содрогаясь от желания. Губы Колина коснулись ее уха.
– Это только прелюдия, – шепнул он.
Его палец скользнул глубже, заставив ее ахнуть (что вызвало у Колина восторженный смешок), затем начал медленно поглаживать.
