возраст), а довольно дерзкое заявление леди Данбери, предложившей тысячу фунтов тому, кто разоблачит… меня.
Желаю успеха, дамы и джентльмены. Но эта загадка вам не по зубам.
Понадобилось ровно три минуты, чтобы весть об экстравагантном предложении леди Данбери распространилась по всему залу. Пенелопа знала это совершенно точно, поскольку она стояла лицом к огромным (и если верить Кейт Бриджертон, чрезвычайно точным) дедушкиным часам, когда леди Данбери сделала свое объявление. При словах «Тысячу фунтов тому, кто сорвет маску с леди Уистлдаун» часы показывали сорок четыре минуты одиннадцатого. Длинная стрелка продвинулась не дальше отметки сорок семь, когда Найджел Бербрук, нетвердо ступая, вклинился в быстро растущую толпу вокруг леди Данбери и громогласно назвал ее последнюю затею «шикарной».
А если что-то дошло до Найджела, значит, это дошло до каждого, поскольку зять Пенелопы не отличался ни сообразительностью, ни вниманием, ни способностью слушать, что ему говорят.
«Ни словарным запасом, – насмешливо подумала Пенелопа. – «Шикарная», это надо же!»
– И кто, по-вашему, леди Уистлдаун? – спросила леди Данбери у Найджела.
– Понятия не имею, – признался тот. – Знаю только, что это не я!
– Думаю, мы все это знаем, – заметила леди Данбери.
– У тебя есть какие-нибудь идеи? – спросила Пенелопа у Колина.
Он повел плечом.
– Я слишком редко бываю в Англии, чтобы размышлять на эту тему.
– Чепуха, – возразила Пенелопа. – Ты посетил достаточно вечеринок и приемов в Лондоне, чтобы составить мнение о леди Уистлдаун.
Но Колин только покачал головой:
– Я правда не знаю.
Пенелопа вглядывалась в него чуточку дольше, чем было необходимо и чем позволяли приличия. В глазах Колина мелькнуло нечто странное, что-то неуловимое и уклончивое. В свете он считался бесшабашным повесой, но был гораздо умнее, чем могло показаться, и Пенелопа готова была поклясться, что у него есть определенные мысли на этот счет.
Но по какой-то причине он не хотел делиться с ней своими подозрениями.
– А по-твоему, кто это может быть? – поинтересовался Колин, задавая ей встречный вопрос. – Ты вращалась в обществе почти столько же, сколько леди Уистлдаун пишет свои заметки. Наверняка у тебя есть какие-нибудь мысли.
Взгляд Пенелопы прошелся по бальному залу, останавливаясь то на одном, то на другом из присутствующих, пока не вернулся к небольшой толпе, собравшейся вокруг них.
– По-моему, это вполне может быть леди Данбери, – сказала она. – Неплохая получилась бы шутка над всеми нами.
Колин посмотрел на старую даму, которая явно наслаждалась происходящим, обсуждая свою последнюю идею. Она ударяла палкой об пол, оживленно болтала и улыбалась, как кошка, отведавшая сливок, рыбы и жареной индейки.
Уголки губ Пенелопы приподнялись.
– Она вполне способна на такое. – Взглянув на Колина, наблюдавшего за леди Данбери, она добавила: – Но ты так не думаешь.
Он медленно повернул к ней голову, приподняв бровь в безмолвном вопросе.
– Я определила это по твоему лицу, – объяснила Пенелопа.
Колин изобразил беспечную усмешку, которую часто использовал на публике.
– А я-то думал, что у меня непроницаемое лицо.
– Боюсь, что нет, – сказала она. – Не для меня, во всяком случае.
Колин вздохнул:
– Видимо, мне не суждено стать мрачным страдающим героем.
– Еще не все потеряно, – утешила его Пенелопа. – Ты вполне можешь стать чьим-нибудь героем. Но мрачным и страдающим? – Она улыбнулась. – Едва ли.
– Тем хуже для меня, – отозвался Колин, одарив ее еще одной из своих замечательных улыбок. – Женщины обожают мрачных страдальцев.
Пенелопа деликатно кашлянула, немного удивленная, что Колин Бриджертон счел возможным обсуждать с ней подобные вещи, не говоря уже о том факте, что у него никогда не было проблем с женщинами. Пока она смотрела на его улыбающееся лицо, пытаясь решить, изобразить ли ей праведное негодование или рассмеяться, появилась Элоиза, чуть не налетевшая на них.
– Вы слышали новости? – спросила она, запыхавшись.
– Ты что, бежала? – поинтересовалась Пенелопа вместо ответа. Воистину удивительное достижение в такой толчее.
– Леди Данбери предложила тысячу фунтов за разоблачение леди Уистлдаун!
– Мы знаем, – сообщил Колин с ноткой превосходства в голосе, характерной для его старших братьев.
Элоиза испустила разочарованный вздох.
