ее с себя. Послышался крик – Кристина спиной упала в самое жаркое пламя. Я, не шевелясь, наблюдала за тем, как она пытается выбраться из огня. Она кричала, в глазах застыл ужас, но я даже не шелохнулась.
Затем меня кто-то отбросил в сторону, и я увидела Дэна. Он ринулся в горящую комнату. Он звал меня на подмогу, называл стервой и убийцей, но я не могла заставить себя пошевелиться. Меня полностью парализовало сознание того, что я сделала. Я не могла отвести глаз от глаз Кристины. Я еще успела заметить, что Дэн вытащил Кристину из огня прежде, чем на него упал шкаф. А после этого я уже ничего не видела – ни Дэна, ни Кристины. Я бросилась бежать.
Итак, я действительно была трусихой. А также убийцей и поджигательницей. И все это время Александр защищал меня, хотя Майкл Сэмюэльсон вплотную приблизился к истине.
Александр никогда не сомневался в моей невиновности. Он рисковал своей жизнью и жизнью Шарлотты, чтобы вытащить меня из тюрьмы, где я сидела совершенно заслуженно, Я солгала ему и продолжала лгать. А этого, я знала, он мне никогда не простит.
Глава 32
К одиннадцати часам моя упакованная сумка уже стояла внизу. Я попросила Джеффри отнести ее в машину и вернулась в дом.
Я решила воспользоваться телефоном в моей спальне. Пульс у меня был уже почти нормальным, но пальцы так дрожали, что я с трудом набирала номер. После седьмого гудка я уже собиралась положить трубку, но в это время на том конце провода наконец ответили.
Я так долго готовилась, к этому моменту, а когда он наступил, слова застряли в горле и упорно отказывались лезть наружу.
В трубке я услышала сначала его дыхание, а потом очень спокойный голос:
– Элизабет? Это ты?
Я сглотнула ком, застрявший в горле, и решилась:
– Александр, нам нужно поговорить.
– Я сейчас приеду.
– Нет! – Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Лучше я скажу тебе это сейчас. Я не хочу видеть тебя, а после того, как ты все узнаешь, ты и сам поймешь: нам лучше не встречаться.
Александр слушал, не перебивая, как я его и просила. Иногда я специально делала паузу, ожидая, что он заговорит. Но он молчал. Я продолжала рассказывать, стараясь воспроизвести все до мельчайших подробностей.
Когда я закончила, в трубке повисла напряженная тишина. Я ждала, что теперь-то Александр заговорит. Но он молчал.
– Прости меня, – прошептала я. – Понимаю, что рассказала все это слишком поздно. Но я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя несмотря ни на что. Мне нет оправдания, и любые мои слова бессильны что-либо изменить, но я просто хотела…
– Почему ты не доверилась мне, Элизабет?
Наступила мучительная пауза. Я не выдержала первой и, положив трубку, выбежала из комнаты. Я жила на Сарке уже три дня. Погода стояла холодная и ветреная, и вообще ничто не напоминало о том разе, когда мы приезжали сюда с Александром. Я ходила по всем тем местам, где мы бывали с ним, – и в пещеры контрабандистов, и в бухту Дикскарт, и к пруду Венеры. Я даже остановилась в той же самой гостинице. Я пыталась еще раз пережить все, что мы переживали здесь вместе, вспомнить счастливые мгновения нашей любви – до того, как я ему солгала, до того, как умерла Кристина, до того, как я предала Эдварда… Но все эти воспоминания заглушал его спокойный голос: «Почему ты не доверилась мне, Элизабет?»
Близился вечер. Над головой собирались серые тучи, моросил дождик, Я шла по тропинке к дому Джеспилье.
Я боялась идти сюда. Боялась потому, что именно с такими местами, где ничего нет, кроме скал и лугов, связаны самые дорогие для меня воспоминания. Дом все еще стоял на своем старом месте. Даже в его запущенности было какое-то своеобразное достоинство. Я вспомнила, как мы мечтали, что когда-нибудь он будет нашим. Отвернувшись, я медленно пересекла небольшой лужок и вдоль зарослей утесника направилась к краю скалы. От нахлынувших воспоминаний в горле стоял ком, я почти задыхалась. Ведь именно сюда он пришел за мной, когда я думала, что не выдержу боли, терзающей меня при мысли о предстоящей разлуке. Здесь, на этом острове, был зачат Джонатан, здесь я впервые сказала Александру, что у него есть дочь. И теперь, оглядываясь назад, я пробовала представить, как бы сложилась наша жизнь, если бы мы приехали на Сарк еще тогда, когда он пригласил меня в первый раз. Когда ему было всего семнадцать, а мне двадцать два. Может быть, тогда все повернулось бы по-другому. Или наша любовь постепенно перегорела бы сама собой? Может быть, именно длительные разлуки и постоянная тоска друг по другу связывали нас все эти годы и закаляли нашу любовь? Хотя нет, в наших отношениях всегда присутствовало что-то необычное, такое, что я не могу описать словами…
В скалах завывал ветер. Он продувал, одежду, покусывал лоб, нос и щеки. Внезапно я поняла, что совершенно правильно сделала, приехав сюда. Наконец после всех пережитых ужасов я заново переживала лучшие дни своей жизни, вспоминая, как он сжимал меня в объятиях, как обещал, что мы обязательно когда-нибудь вернемся на Сарк. Теперь этому обещанию уже не суждено сбыться, но я всегда буду помнить о том, как мы любили друг друга.
Я подняла лицо к небу, навстречу дождевым каплям. Они быстро смыли соленые слезы. Да, все кончено. Но я все равно всегда буду его любить, и этого у меня уже никто не сможет отнять.
Поплотнее запахнув плащ, я в последний раз окинула взглядом море и скалы. Потом поглядела вниз, на кромку прибоя, которая постепенно отвоевывала у берега все большее пространство. Так я стояла довольно долго, до тех пор, пока надвигающиеся сумерки не начали соединять воедино все тени – как осколки моего разбитого сердца. Меня вдруг захлестнула такая сильная волна горя, что я закрыла лицо руками.
Примечания
1
Перевод В. Бережкова.
