ноги в сапогах вытянуты и упираются в мягкий ковер, руки безвольно перекинуты через подлокотники.
– Прекрати эту болтовню, Уодроу, пока мы не засунули твой тощий зад в ящик этого комода, – рассеянно сказал Бью, оглядывая гардеробную, про которую Бриджит сказала ему, что некогда она принадлежала его отцу.
Бью находился в этом доме, но не в родных стенах. Его одежду разместили в шкафах в этой комнате, отделанной деревянными панелями. Спальня находилась по другую сторону двери – просторная, прекрасно обставленная комната, стены увешаны портретами людей, которые не были его предками. Обед подали сюда, Бью ел, разглядывая незнакомые лица, ни одно из них не вызвало у него симпатии.
На самом деле он так и не продвинулся в своих намерениях обладать этим домом. Его терпели здесь только из-за того, что Бриджит отказалась сдвинуться с места, заявив, что ни шага больше не сможет сделать, потому что у нее останавливается сердце. Какую суматоху вызвало неожиданное появление Бриджит!
Розалинда Уинзлоу возмутилась до глубины души внезапным вторжением Бриджит в ее дом. Бриджит поднялась по лестнице на третий этаж и заперлась в комнате. В гостиной остались Бью и Уодроу. Не стоит забывать Уодроу, надутого дворецкого, которого Бью нанял, чтобы тот обучил его, как вести себя в обществе, чем тот и занимался со знанием дела, хотя и без особого энтузиазма. Как оказалось, Уодроу был не слишком высокого мнения о своем хозяине, и Бью, у которого дворецкий особых восторгов не вызывал, подумывал, не освободить ли его от службы у одного из «этих нескладных ирландцев», когда «жирный кусок» по имени Нил Уинзлоу свалился ему в руки. Незамужняя сестра Уодроу, которую он собирался навестить, жила в Восточном Суссексе, поэтому Бью согласился оставить слугу на неопределенное время. Оказалось, что это было очень кстати, потому что именно Уодроу встал между Бью и Розалиндой, после того как Бриджит удалилась, прижав руки к груди. Возможно, его быстрая реакция и предотвратила кровопролитие.
Мисс Уинзлоу пришла в ярость, о чем, задыхаясь от волнения, рассказывал Риггз другим слугам, сидя в кресле и дрожа всем телом, пока повариха обмахивала его большим полотенцем на кухне, куда он поспешил, как только Бриджит отпустила его горло.
– Мистер Ремингтон во многих отношениях не вызывает моего восхищения, мадам, – заявил Уодроу на своем четком английском. – Я не отношу уклончивые ответы к числу его недостатков. В его рождении и воспитании нет ничего исключительного. Это все его небрежное воспитание, когда он был предоставлен самому себе, о чем я сожалею, хотя он и сделал шаги к добропорядочному поведению с тех пор, как я стал его наставником. Могу только предложить всем разойтись до ужина, когда можно будет спокойно поговорить.
Бью сам не знал, что его больше злило: скрытая защита Уодроу или явное подчинение Розалинды высокомерному дворецкому. Она согласилась, хотя и не очень охотно, и Бью было позволено пройти в дом на некоторое время.
Он вздохнул, волна меланхолии захлестнула его душу. Он чувствовал себя жалкой букашкой, когда ему пришлось спрятаться за Бриджит и Уодроу – за фартуком женщины и утюгом дворецкого. Он предпочел бы разобраться до конца с Розалиндой, тщательно объяснив, почему Бриджит назвала его Бобби Рейли, а потом, несмотря на все протесты, жарко поцеловал бы девушку.
– Не дуйтесь, мистер Ремингтон, – попросил только что появившийся с миской воды Уодроу. – Обижаются только люди низкого сословия. Вам придется спуститься вниз и все объяснить, как вы сделали, прежде чем я согласился поступить к вам. Я уверен, мисс Уинзлоу все поймет, хотя речи о вашей женитьбе на ней, по крайней мере, на некоторое время, быть не может.
– Предсказатель, – раздраженно возразил Бью. – Возможно, вы и правы. Вместо того чтобы сидеть здесь, сокрушаясь и жалея себя, наверное, лучше заняться делом – поставить вам фингал под глазом. Думаю, мне бы это понравилось, Уодроу. Хорошая потасовка всегда была отличным лекарством от тоски.
Дворецкий вздохнул, давно поняв, хотя мистер Ремингтон регулярно угрожает расправиться с ним, он не способен на жестокость.
– Спасибо, сэр, за понимание. Возможно, нам и удалось нанести лоск на ваше поведение, все же нам предстоит пройти долгий путь. По этой причине я и пошел на небольшой обман относительно своей родственницы, живущей в окрестностях. Вы собирались уволить меня, сэр, но вы не сможете обходиться без меня. Подойдите, пожалуйста, к туалетному столику, вам нужно побриться.
Бью пришел в некоторое замешательство, когда осознал, что Уодроу очень близко подошел к тому, чтобы признаться в некоторой привязанности к своему хозяину.
– Вы намерены остаться у меня, Уодроу? – спросил Бью, вставая.
Он подошел к туалетному столику и взял бритву, потому что, несмотря на сильный протест Уодроу, много лет брился сам и теперь не собирался изменять своей привычке из-за свалившегося на него богатства. Дворецкий кивнул, Бью улыбнулся, ему показалось, будто в обычно негнущемся затылке дворецкого послышался слабый хруст.
– Вы делаете мне вызов, сэр, – упрямо сказал Уодроу. – Я не могу оставить вас одного в таком положении и считаю себя достойным служить вам. Так-так, значит, нам удалось порезать подбородок? Сэр, позвольте мне вытереть кровь чистым полотенцем.
– Уодроу, – воскликнул польщенный Бью, – вы потрясли меня своей лояльностью. Напомните мне, чтобы я удвоил вам жалованье, – добавил он. Ему было стыдно перед самим собой, ведь еще недавно он таил недобрые мысли против слуги.
– В этом нет необходимости, сэр, – возразил Уодроу, отступая назад. Ему вовсе не хотелось, чтобы его обрызгали водой.
Бью смочил руки водой и принялся намывать лицо с таким же энтузиазмом, как щенок, резвящийся со своей миской.
– Мудрый господин знает, что верность купить нельзя, и не унижается настолько, чтобы переплачивать своим слугам, униженно прося их о верности.
Бью поднял голову и удивленно посмотрел на слугу.
– Хорошо. Напомните мне, чтобы я сократил ваше жалованье на треть, Уодроу.
Боже, не хватало еще, чтобы я выпрашивал крохи симпатии у собственных слуг. Какое унижение!