она так толкнула миссис Снидер, что та не удержалась на ногах и упала навзничь.
Разъяренная, путаясь в длинных юбках, Минельда все же поднялась и с воплем вцепилась грязными руками в волосы Бонни.
Ударив ее кулаком в подбородок, Бонни заставила ее отцепиться, и уже собиралась ударить ее еще раз, когда рука, твердая как подкова, обхватила ее за талию с такой силой, что у нее перехватило дыхание.
Бонни испугалась и обмякла. Минельда Снидер показала ей язык и прошипела:
– Сейчас тебе воздастся за грехи твои, крашенная потаскушка!
Угроза вернула ей силы, она брыкалась, барахталась и ругалась, но ослабить железную хватку так и не смогла. Бонни попыталась взглянуть на своего мучителя, но он так прижал ее к себе, что она не могла повернуть голову.
Штурм «Медного Ястреба» продолжался, и Минельда, несмотря на царапины на лице и перепачканную одежду, высоко держала голову. Она глупо улыбалась, и ее глубоко сидящие глаза светились радостью.
– Конечно, Господь покарает тебя за все, что ты сделала, Бонни Мак Катчен.
Одна только Бонни расслышала гневный голос:
– Господь, – произнес Элай Мак Катчен, – подождет своей очереди.
Бонни затрепетала.
– О, нет! – выдохнула она.
– О, да! – возразил ее бывший муж.
Только теперь прибыл Форбс с охранниками и начальником полиции. Мужчины начали разгонять женщин, швыряющихся грязью и таскающих друг друга за волосы. Но Бонни уже не думала ни о чем, кроме этого могучего тела, к которому была прижата с такой силой.
– Отпусти меня, – с трудом проговорила она, пытаясь овладеть собой, – сейчас же!
Ее требование не было выполнено, но рука, сжимавшая ее, ослабла настолько, что Бонни смогла повернуть голову и взглянуть в лицо Элая. Для этого ей понадобилось собрать все свое мужество.
– Черт меня подери, если в моих руках не сам мэр Нортриджа, – процедил сквозь зубы Элай, словно не замечая, что половина населения города столпилась на этой жалкой, загаженной навозом улице. – Кто бы мог подумать, что на столь почетный пост назначат шлюху!
Страх Бонни перешел в ярость, отравлявшую ее, как змеиный яд. Она попыталась высвободить руки, но они оказались плотно прижатыми к ее бокам.
– Я не шлюха! – крикнула она.
– В таком случае я не пресвитерианка, – съязвила Минельда Снидер.
Бонни извивалась, хрипя, как загнанный зверь, и мечтая о мести, но освободиться не могла.
И вдруг она увидела избавителя: добрые глаза, большие очки, темные бакенбарды и потрепанный саквояж в руках. Бонни узнала Сэта Кэллахана.
– Отпусти миссис Мак Катчен, Элай, – рассудительно сказал он, – не надо сцен.
Рука Элая рефлекторно сжалась, затем ослабла. Внезапно освободившись, Бонни потеряла равновесие и упала на колени.
Взбешенная, испуганная и уничтоженная, она набрала пригоршни грязи и, поднявшись на ноги, запустила ею в Элая. Воспользовавшись минутой замешательства, она подхватила разорванные юбки и пустилась бежать.
Элай легко догнал ее и, схватив под мышку, как куль с мукой, прижал к бедру и потащил к «Медному Ястребу».
– Отпусти меня! – взмолилась Бонни, опасаясь за свою жизнь.
Элай ввалился в вестибюль и направился к лестнице, ни сопротивление, ни мольбы Бонни не остановили его. Он стал подниматься по лестнице, Сэт, едва поспевавший за ним, присоединился к просьбам Бонни. Белые и розовые квадраты ковровой дорожки, покрывавшей лестницу, мелькали в глазах Бонни, как картинки в проекторе.
– Элай, – взмолилась она, когда они оказались наверху, – прошу тебя, поставь меня на ноги!
Через несколько секунд Элай был возле кабинета Форбса. Вместо ответа Бонни услышала шум отворяемой двери.
Бонни закрыла глаза: это были личные апартаменты Даррента, и она не знала, что предстанет перед ними.
– Элай! – воскликнул Кэллахан с горячностью. – Пожалуйста, выслушай меня!
– Позже, – отрезал Элай, хлопнув дверью перед лицом Кэллахана. Затем щелкнул замок.
Бонни открыла глаза. Еще по дороге сюда она почувствовала боль в животе.
Чуть помедлив, Элай ввалился в роскошную ванную комнату. Перехватив Бонни поперек тела, он нагнулся над ванной, заткнул сливное отверстие и, не выпуская Бонни, открыл кран с горячей водой.
Бонни охватил ужас: он хочет сварить ее заживо!
Она стала бороться со своим мучителем, сердце так отчаянно билось, что она не могла даже кричать. Кто-то ломился в дверь так, что она трещала.
– Элай! – послышался голос Кэллахана, и дверная ручка задребезжала. – Черт возьми, открой дверь,
