– Скоро будет много горячей воды, дорогая.
Бонни думала об одном: хоть бы этой теплой воды хватило для того, чтобы утопиться. Ей не приходило в голову ничего, кроме того, чтобы выскочить из лохани и в чем мать родила убежать в спальню.
– Зачем ты все это делаешь? – жалобно спросила она.
Элай словно не слышал ее вопроса: он вздохнул, глядя куда-то отсутствующим взглядом. Тишину нарушали лишь клокотание закипающей воды и оживление на улице: люди расходились по домам после спектакля в театре «Помпеи».
– Помнишь тот вечер, когда слуги разошлись… шел дождь и мы…
Бонни вспомнила и, покраснев, переместилась в лохани. Она села, скрестив ноги, но все еще прикрывала груди руками. Ее бросило в жар при воспоминании о том наслаждении, которое она испытала в тот вечер.
– Элай Мак Катчен, ты негодяй! Я знаю, к чему ты клонишь, и требую, чтобы ты немедленно оставил меня в покое!
Элай тихо рассмеялся, его глаза, казалось, были устремлены в далекое прошлое, подбородок упирался в ладонь.
– Ах да, там было очень тепло, в каждой зале по камину и медвежьи шкуры на полу.
Бонни бросило в жар. Нащупав в воде губку, она запустила ею в Элая, уже не помня себя от ярости и отчаяния. Однако она промахнулась, и это вызвало смех у ее мучителя.
Бонни во всем винила себя. Почему, войдя в дом, она не заперла дверь? Почему позволила себе забыть, как искусно умеет Элай возбуждать ее? С первой ночи после их свадьбы он пробуждал в ней самые пылкие желания одним жестом, даже, одним словом. Хотя бы он не напомнил ей о том эпизоде в экипаже, когда они возвращались с обеда у Асторов.
Увы! Бонни вспомнила об этом сама. Ее тело трепетало, груди тяжело вздымались: она безумно хотела Элая.
– О Боже! – воскликнула она, уткнувшись подбородком в колени.
Элай возился у плиты, проверяя, закипела ли вода в чайниках.
– Готово! – провозгласил он и, взяв чайник, понес его к лохани. – Подвинься, – сказал он, – я не хочу ошпарить тебя.
Бонни подвинулась, и над лоханью поднялось облако пара.
– Элай, пожалуйста, если ты сейчас же…
– Еще воды? Голову… э… бедра вверх!
Струи горячей воды словно ласкали Бонни. До боли страстное желание охватило ее.
Элай, причинявший ей такие муки, чувствовал себя хозяином положения. Он нагнулся, поднял губку и выжал ее прямо над полом, словно не заметив того, как тщательно он вымыт. Потом приблизился к Бонни.
Он медлил, неторопливо засучивая рукава, и Бонни поняла, что сражение проиграно. Единственный в мире мужчина, способный склонить Бонни к греху и пользующийся этим при каждом удобном случае, стоял сейчас возле лохани с губкой в руках.
Бонни закрыла глаза и прижалась затылком к краю лохани, ее сильные руки безвольно опустились в горячую воду. Она почувствовала, как его рука спустилась по ее бедру.
Губка заскользила по левой груди Бонни, медленно приближаясь к соску. У Бонни перехватило дыхание, когда губка коснулась соска.
– Никогда прежде мне не приходилось мыть мэра, – заметил Элай, намыливая правую грудь Бонни, – скажи, пожалуйста, как тебя избрали?
Бонни открыла глаза и собралась, было вылезать, когда рука Элая, скользнула в воду, раздвинула ее ноги, и ловкие сильные пальцы оказались между ними. Вместо протеста у Бонни вырвался протяжный стон.
Элай засмеялся и продолжал работать пальцами даже тогда, когда другой рукой обмакнул губку и выжал ее, смывая мыло с груди.
– Ты что-то сказала? – насмешливо спросил он.
Колени подогнулись и широко раздвинулись, хотя она и пыталась держать их сжатыми.
– О-о-о.! – вырвалось у нее.
– Можешь рассказать, как тебя избирали, потом, – уступил Элай, – сейчас ты страстно желаешь удовлетворения.
Бонни и в самом деле желала этого, ибо была здоровой молодой женщиной, два года не знавшей мужчину. Поэтому ее желание было исступленным: для Бонни уже не существовало ни приличий, ни доводов рассудка. Почувствовав на груди дыхание Элая она изогнулась, невнятно повторяя:
– Да… о… да…
Ее мокрые руки вцепились в плечи Элая, потом обхватили голову, а когда его губы приникли к соску, слегка покусывая его, она содрогнулась.
Его пальцы продолжали ласкать ее между бедрами, все больше распаляя ее. Бонни бесстыдно поднимала и опускала бедра, отзываясь на ласки его пальцев, проникших внутрь. Потом Элай покрывал поцелуями ее грудь, шею, уши. Вода выплескивалась фонтаном через край лохани. Вдруг Бонни пронзительно вскрикнула, приподнялась, затем со вздохом облегчения погрузилась в воду. Она дрожала, когда Элай вынул ее из воды и взял на руки. Бонни склонила голову ему на плечо, как делала прежде.
