Уиллоу открыла глаза и посмотрела на удивленного и потрясенного случившимся отца. Воздух в маленькой комнатке, отведенной пастору, был затхлым и спертым, даже несмотря на то, что окно распахнуто настежь.
– Гидеон говорил правду? – строго спросил Девлин Галлахер, синие глаза которого все же смотрели ласково.
Уиллоу никак не ожидала снова увидеть Гидеона Маршалла, тем более в такой день. С огромным усилием ей как-то удалось не думать о том унижении, которому она подверглась, и о боли, которую доставила ей шутка, сыгранная им. Довольно непросто было забыть его, хоть он и заслуживал упрека.
– Нет, – сказала она решительно, сев и глубоко вздохнув.
В этот миг дверь комнатушки открылась и вошел сам Гидеон. Вид у него был неестественно решительный.
– Здравствуйте, судья Галлахер, – сказал он. Кивок в сторону Уиллоу должен был означать приветствие.
Судья Галлахер расправил широкие плечи и прижал ладонь к ладони, вероятно, для того, чтобы не дать рукам сцепиться у Гидеона на шее.
– Если бы вы, мистер Маршалл, не были сыном моей жены, – сказал он ровным голосом, – я бы переломил вам хребет, как куриную косточку. Что все это значит?
Гидеон стиснул зубы, пытаясь не встретиться взглядом с Уиллоу.
– Поверьте, сэр, я не хотел этого делать. Но мне пришлось – ради вашей дочери и ради себя самого.
Уиллоу опустила глаза, не в силах взглянуть на него. Какую дуру он сделал из нее той давней ночью и какой острой была боль даже теперь!
Откашлявшись, Гидеон продолжал:
– Несколько лет назад, когда ваша дочь училась в школе в Нью-Йорке, мы с братом решили сыграть с ней шутку. Я только что вернулся домой из Европы, ну, и мы были пьяные.
Как бы там ни было, в тот же вечер я встретил вашу дочь и сблизился с ней. Мы решили, что попросим кого-нибудь из наших друзей изображать священника и… – Гидеон замолчал, увидев, как краска смущения появилась на лице Уиллоу, доставляя ей болезненные ощущения. – По какой-то причине я, наверное, никогда не пойму этого, но мисс Галлахер согласилась выйти за меня замуж.
Уиллоу почувствовала кожей вопросительный взгляд отца и вздрогнула. Боже, если бы человек мог умереть по своей воле!
Голос судьи был удивительно спокоен, несмотря на подобные обстоятельства.
– Ты соблазнил мою дочь, Гидеон? – напрямую спросил он.
– Нет, – ответил Гидеон. – Я повез ее в гостиницу и… – он помолчал, снова откашлялся, – и понял, что делаю. Конечно же, я не мог сделать это до конца.
– Конечно, – согласился судья презрительно. – Я бы мог тебя повесить, понимаешь, и был бы абсолютно прав.
– Да, сэр, – ответил Гидеон с достоинством. – Думаю, могли бы.
Наступила неловкая тишина, которую нарушил судья:
– Но если свадьба была просто фарсом, то что ты здесь делаешь?
Наконец, Уиллоу смогла поднять глаза и отыскать взглядом это красивое лицо, которое она любила уже многие годы, с того самого дня, когда впервые увидела его портрет в суетливой гостиной миссис Ивейдн Маршалл. В ответе на вопрос отца словно заключался весь смысл ее существования.
Встретившись взглядом с Уиллоу, Гидеон вздохнул. На щеке дрогнул мускул.
– Недавно я обручился с одной женщиной в Нью-Йорке, и поэтому брат был вынужден сообщить мне правду. Шутку сыграли и со мной, как и с Уиллоу. Священник был настоящий, и церемония тоже. Свадьба, которую мы считали просто шуткой, зарегистрирована в Нью-Йорке, и боюсь, она считается настоящей.
– Боже мой, – выдохнул судья.
«Слава Богу», – подумала Уиллоу, которая уже давно придумывала какую-то убедительную причину, чтобы избежать венчания с Норвиллом Пикерингом. Теперь ей была гарантирована передышка на несколько недель или даже месяцев.
– Ты мог бы прислать телеграмму или что-нибудь еще! – сердито проворчал судья. – Боже правый, что, если бы ты не приехал вовремя?
– Из письма матери я понял, что свадьба назначена на июль. Мне нужно было съездить сюда по делу – железная дорога и все такое, – так что, я полагал, у меня достаточно времени. И кроме того, мне казалось, что такой деликатный вопрос нужно решать с глазу на глаз.
Уиллоу вздохнула и посмотрела вниз, на сложенные на коленях руки. На кончике большого пальца блеснула непрошеная слеза.
Отец нежно погладил ее по плечу.
– Пойду сделаю необходимое заявление. – Дверь открылась и закрылась, и он ушел.
Гидеон подошел к Уиллоу и сел перед ней на корточки, как когда-то в том далеком отеле, где ей так хотелось, но неловко было сказать, что хочется разделить с ним ложе. Он поймал ее руки и нежно сжал их, как и тогда.
– Извини меня, Уиллоу, – сказал он, и это тоже было словно эхо прошлого.
