Казалось, Гидеон чувствовал ее желание принять участие в общем оживлении.
– Спасибо, – тихо поблагодарил он.
Уиллоу почувствовала себя виноватой, когда отвела глаза и поспешила в гостиную, где стоял новый стол Гидеона, обращенный лицом к окну. Он доверял ей, желая разделить с ней каждый миг жизни. И он никогда не простил бы ее, если бы узнал о тайне, которую она скрывает.
Подписанный только этим утром чек, прижатый пресс-папье – простым речным камешком, который понравился Гидеону и который он принес домой, дрожал в руке Уиллоу, когда она вытащила его. Возможно, если бы она прямо рассказала ему всю правду, все бы обернулось неплохо. Но в то же время, каким бы нежным мужем ни был Гидеон, в нем была какая-то безжалостность.
Уиллоу вздохнула, глядя куда-то в пыльную даль, не видя и не слыша шести сотен коров и криков погонщиков. А как же отец? Девлина это горе подточило, несмотря на его заявления, что с каждым днем ему все легче переносить потерю Стивена.
– Уиллоу!
Она виновато посмотрела на Гидеона, не в силах ответить на его нежное любопытство.
– Что-то не так?
К горлу Уиллоу подступил комок, отчего она торопливо проговорила:
– Нет, я просто наблюдала за коровами… Гидеон стоял рядом в тихой, чистой гостиной, положив руки ей на плечи.
– Они и твои, Уиллоу, – сказал он.
Уиллоу всхлипнула. Она так сильно любила этого мужчину, что ей казалось, она наверняка могла бы умереть от этого, и иметь от него секреты, какой бы необходимостью это ни было вызвано, оказывалось для нее просто адом.
– Нет, – с трудом сказала она. – Ты купил их. Это ранчо, скот – все здесь твое, Гидеон.
Он повернул ее к себе лицом, указательным пальцем подняв ее подбородок.
– Уиллоу, неужели ты думаешь, что все, что у меня есть, имело бы какое-то значение, если бы ты не могла разделить это со мной?
На глазах у нее блеснули слезы.
– Ах, Гидеон… Гидеон удивился:
– С тобой все в порядке?
Она поняла, что он наблюдал за ней, строя догадки. Как бы она ни старалась, ей не удавалось вести себя так, как следовало человеку, пережившему потерю.
– Все хорошо, – сказала она, протягивая ему чек. – Заплати мистеру Риггерсу. Я… я, пожалуй, поеду в город, посмотрю, не приехал ли отец Дафны.
– Уиллоу…
Уиллоу закусила губу, молясь, чтобы он не заставил ее остаться и солгать.
По каким-то одному Богу понятным причинам ее молитва не осталась безответной. Гидеон бросил на нее еще один тяжелый вопросительный взгляд и взял из ее рук чек.
– Ты будешь осторожной, да? Эти погонщики…
Где-то в глубине души Уиллоу нашла улыбку и приклеила ее на лицо, где она с трудом удержалась, чуть было не выдав ее.
– Я не буду подходить к ним близко, Гидеон, – пообещала она. – И вернусь домой вовремя, чтобы успеть приготовить тебе ужин.
На миг ей показалось, что он хочет еще что-то сказать. Однако он только еще раз задумчиво посмотрел на жену, пожал плечами и вернулся на кухню.
Отец Дафны действительно приехал; Уиллоу слышала, как он кричит, еще когда только подъезжала к дому Девлина Галлахера, и натянула поводья, остановившись перед воротами.
На дорожке ее встретила Мария, глаза которой в испуге расширились.
– Отец сеньориты говорит, что пристрелит нашего Гидеона! – заплакала она.
Уиллоу расправила плечи и подняла голову.
– Чушь какая! – фыркнула она, но все-таки это ее здорово разозлило. Она решительно направилась в кабинет отца.
Джек Робертс был таким же высоким, как и Девлин, и в юности, вероятно, был красивее. Теперь он отяжелел, волосы поредели, а лицо от злости пошло пятнами. Около окна, съежившись, стояла Дафна. Вид у нее был такой, словно она предпочла бы завернуться в портьеру и никогда не выходить оттуда.
– Уиллоу! – завыла она. – Уиллоу, папа говорит, что заберет меня в Нью-Йорк!
– Посмотрим, – сказала Уиллоу, откалывая шляпную булавку и снимая шляпку.
– Так, значит, это вы заварили всю эту кашу – сбили Дафну с истинного пути…
– Папа! – воскликнула Дафна, протестуя.
– Все в порядке, – спокойно сказала Уиллоу. – Мистер Робертс, все дело в том, что Дафна хочет остаться с нами здесь, в Вирджинии-Сити.
