Похоже, ему доставляет садистское наслаждение мучить меня, размышляла Мелли, с трудом выдерживая его взгляд.
– Бойскауты никогда бы не приняли в свой доблестные ряды такого отпетого мерзавца, – издевательски протянул Дик. – Если честно, я и впрямь никогда не был бойскаутом. Но не потому, что предпочитал служить черную мессу. После уроков я помогал отцу на ферме.
Боже, как ненавистен ей этот злобный сарказм!
– Пай-мальчик, одно слово! Однако сыновний долг не помешал тебе уехать из дома?..
– И покинуть на произвол судьбы собственную плоть и кровь, и жадно окунуться в разгульную жизнь большого города? Бог ты мой, от тебя ничего не скроешь, милая!
Видя, что задела собеседника за живое, Мелли на мгновение устыдилась собственных насмешек.
– Собственно говоря, к тому времени отец уже умер. Ферму пришлось продать, и от этого удара бедняга так и не оправился. Если бы мама была жива…
– Я не знала.
Что еще тут скажешь? В глазах Дика она читала горечь утраты и поневоле проникалась к нему сочувствием. Мелли знала: нельзя поддаваться слабости, и все-таки душа рвалась утешить его и поддержать! Где здесь ближайшая психбольница?
– От тебя ли слышу? Не так давно ты со знанием дела клеймила мое прошлое. Я-то думал, что имею дело с экспертом…
– Я знаю достаточно, – холодно отрезала Мелли и тут же усомнилась: а так ли это.
Сколько горечи в его словах… Возьми себя в руки! – грубо оборвала себя Мелли. Его поступку оправданий нет и быть не может. Вот тебе истинное лицо Дика Грейсона – жестокий, бескомпромиссный себялюбец. Не далее как несколько минут назад он показал себя во всей красе. А как распоряжается на съемочной площадке! Вся группа пляшет под его дудку! А уж со мной справиться – детские игрушки!
– Я тебе отвратителен, верно? В таком случае, как объяснить твой недавний пыл?
Дик задумчиво созерцал то самое место на полу, где… Живо представив себе два сплетенных тела, Мелли до боли стиснула ладонями виски и бессознательно покачала головой, отрицая очевидное.
– Или мне предстояло удовлетворять твои наиболее низменные потребности до тех пор, пока не явится идеальный возлюбленный? – риторически вопрошал Дик. – Прекрасный рыцарь, не обремененный позорным прошлым? Тот, кому не надо расплачиваться за былые ошибки?
– Я уснула, не сразу пришла в себя, а ты воспользовался моим замешательством, – глухо упрекнула Мелли. – И я вовсе не ищу совершенства!
Нарисованный Диком образ внушал ей глубокое отвращение. Выходило, что она, Мелли, нетерпима к чужим слабостям. Но это неправда! Дик способен исказить что угодно себе на пользу!
– Но с меня спрашиваешь по всей строгости! – выкрикнул Дик в ответ. Вдруг стало ясно, что его невозмутимое спокойствие только маска. – Ты могла уехать. Я закрыл бы глаза на контракт, и ты об этом прекрасно знала. Но нет, ты появляешься на съемочной площадке всякий день, мисс Безмятежное Благодушие с каменным сердцем! Даже если тебя нет рядом, я ощущаю аромат твоих духов…
Дик оборвал себя на полуслове и свирепо выругался. Тяжело дыша, он взъерошил темные кудри и одарил Мелли негодующим взглядом. Видно было, что вспышка эта непроизвольна и Дик о ней горько сожалеет.
Голова у нее шла кругом. Неужели и Дику приходится настолько несладко? Мелли казалось, что последние две Недели стали адом для нее одной. Теперь она убедилась: Дик тоже тяжело переживает случившееся. А ведь ничем себя не выдал!
– Я… я не знала, – пролепетала она.
Он зло расхохотался; Мелли непроизвольно поморщилась.
– Любая женщина замечает, когда мужчину влечет к ней, а меня к тебе адски влечет!
Мелли вздрогнула. Почему все ее существо отзывается на одну-единственную, произнесенную низким, хрипловатым голосом, фразу? Она на все лады проклинала собственную слабость.
– Я этого не хочу, – продолжал Дик, словно читая ее мысли. – Но у меня просто не осталось выбора. И у тебя тоже… но меня это не утешает!
– Я не… вовсе не…
– Не надо лжи, Мелани! – резко оборвал ее Дик. – Я только что держал тебя в объятиях. Чувствовал, как твое тело трепещет от страсти – страсти ко мне. Ты от меня зависишь, словно от наркотика.
Мелли захотелось опровергнуть эти слова, но что толку? Она облизала пересохшие губы.
– Я тебя презираю. – Реплика прозвучала вполне искренне.
– Не больше, чем я сам! – с горечью откликнулся Дик. – Презираю себя за то, что поверил, будто ты – первая и единственная женщина, с которой я могу остаться самим собой. Я уж отчаялся найти такую! Если я и совершаю ошибки, так вселенского масштаба, никак не меньше! А ты… в один прекрасный день ты обретешь свой идеал – само совершенство, без единого темного пятнышка, точно свежевыпавший снег. Да только сомневаюсь, что он сумеет доставить тебе такое удовольствие… – Широкие ладони легли на ее талию.
От неожиданности дыхание у Мелли перехватило.
– Отпусти!
– А вдруг я никогда не смогу избавиться от наваждения? – прошептал Дик, словно размышляя про себя. Пальцы его вдавились в податливую плоть. Не до боли, нет, но Мелли предпочла бы физические страдания этим упоительным ласкам. Дик нагнулся ближе: она ощущала запах его тела, тепло его дыхания на щеке…
