познакомился с ней в 1945 году.
– Все верно. – Он помолчал. – Только в те дни ее звали Натали Брессон.
Барбара на секунду задумалась.
– Это ее девичья фамилия, да? А Ли – просто сокращение от Натали.
– Ты что, не помнишь это имя? Я ведь уже упоминал его раньше.
В комнате наступила тишина. Вдруг Барбара подняла голову и заглянула ему в лицо.
– О боже мой, Дэнни! Это она?
– Она самая.
– Вот черт! – воскликнула Барбара. – Бедная Фанни. Какое невероятное совпадение!
Даниэль ничего не ответил.
– Ты ведь не собираешься рассказать Фанни всю правду, да, Дэнни?
Он судорожно сглотнул.
– Дэнни, ты должен молчать, – всполошилась она.
– А промолчать и не сказать ей ничего, думаешь, было бы правильно?
Барбара немного отодвинулась от него.
– Я не знаю. Может быть, и нет. – Она коснулась его руки. – Фанни влюблена, Дэнни. Ты же сам говорил, что она стала другим человеком с тех пор, как они встретились.
– Да, она стала другим человеком, – согласился он. – Она все время в напряжении, растеряла всю свою былую уверенность, настроение у нее меняется по десять раз в минуту. Я никогда раньше ее такой не видел.
– Но ты же говорил, что никогда не видел ее такой счастливой!
– Да, говорил, – кивнул он. – Я не забыл, ты не думай.
– Я и не думаю, – сочувственно заметила Барбара. – Для тебя это просто ужасно.
– А знаешь, она не изменилась, – задумчиво прищурился Даниэль. – Она меня сразу узнала, и в ней тут же вспыхнула прежняя ненависть.
– Ну, этого ты знать не можешь.
– Я говорю о ненависти, – грустно улыбнулся он.
Барбара покачала головой, в ее синих глазах светилось искреннее недоумение.
– Я никогда не понимала, что означает это слово, Дэнни. Я только знаю, что ты не должен ничего говорить Фанни. Она тебя любит, и ты ее любишь. Не разрушай ее счастье.
– Даже если Натали представляет для нее угрозу?
– Это тебе только кажется, что она представляет угрозу. – Барбара серьезно посмотрела на него. – Слушай, Дэнни, в 45-м году она была совсем еще девчонкой, да и сам ты был еще подростком. Прошло столько времени. Ты изменился, она тоже. Ты серьезно думаешь, что она может причинить боль Фанни?
– Честное слово, не знаю. Если она не изменилась по сути, – и поверь мне, я видел ее в Лондоне несколько лет назад, она посмотрела на меня так, словно хотела, чтобы я упал замертво прямо там, на месте, – так вот, если по сути она осталась прежней, тогда – да, я верю, что она может причинить вред Фанни, хотя бы ради того, чтобы поквитаться со мной.
– Но это же безумие!
– Ты совершенно права, – кивнул он, – это безумие.
Откинув покрывало, Натали опустилась на колени, нежно провела рукой по спине обнаженной Фанни и начала медленно втирать ароматическое масло в тело подруги. Фанни чуть приподнялась на локтях, и чуткие пальцы Натали заскользили по ее плоской груди, по животу вниз, к треугольнику темных волос.
Фанни тихонько застонала.
– Нравится? – промурлыкала Натали.
– Что за вопрос!
Одной рукой Натали раздвинула ноги Фанни, и три сведенных вместе пальца, имитирующих напряженный пенис, проникли во влажное лоно.
– Не понравился мне твой Стоун, – зло проговорила Натали.
Фанни задрожала.
– Я не хочу сейчас обсуждать Дэна. – Из ее груди вырвался стон, когда пальцы Натали проникли глубже. – Господи! Дай же мне повернуться.
– Нет! – Натали оседлала Фанни, крепко сжав коленями ее бедра. – Ты столько говорила о его шарме. Но я была разочарована. – При этом она беспрерывно касалась клитора Фанни, то надавливая на него, то легонько щекоча. Фанни бросало в дрожь от наслаждения.
– Не знаю, почему он сегодня так странно себя вел, – сказала она, с трудом переводя дыхание.
– Может быть, он просто был не в настроении, – предположила Натали. Она поднялась с колен и накрыла своим телом блестевшее тело Фанни. – Евреи обычно умеют очаровывать. – Спустя секунду она
