Александра с надеждой взглянула на мужа.
– Это замечательная идея, Андреас, неужели ты не видишь?
– А как же ты?
– Обо мне не беспокойся, у меня куча дел. Я должна закончить портрет дочери Тео Салко ко дню ее рождения.
– Ну, так ты поплывешь?
– А разве у меня есть выбор?
– Браво! – Рудесхайм грохнул кулаком по столу. – Все-таки кое-какие мозги у этого парня есть.
30
Андреас провел две недели в море со своим учителем – четырнадцать незабываемых дней в окружении капризных стихий, – и они оказались именно тем взбадривающим тело и дух средством, в котором он так нуждался. Он вернулся на Манхэттен другим человеком: закаленный, энергичный, как никогда полный решимости вернуться в большой спорт. Он замечательно выглядел, его светлые волосы еще сильнее выгорели на солнце; после своего возвращения на берег новоявленный моряк и его подруга двое суток не выходили из спальни, творя чудеса и достигая новых высот в постели королевских размеров.
– Что тебе больше всего понравилось, дорогой? – прошептала Александра ему на ухо, чувствуя себя обессилевшей, но радуясь его вновь обретенной неутомимости.
– То, что было сегодня в пять утра, – не задумываясь ответил Андреас и еще крепче обнял ее.
Она засмеялась и слегка укусила его за ухо.
– Не со мной, глупыш, а с Руди.
– Ах с Руди! Понятно. Дай подумать… – Он откинулся на подушки и закрыл глаза. – Пожалуй, лучше всего был последний обед.
– Что же вы ели? – спросила она.
– Омара, разумеется. Пойманного собственноручно. Это было объедение. Мы облагородили его кальвадосом на рашпере.
– Кто попал на рашпер? Кальвадос или омар?
– Не придирайся, ты прекрасно меня поняла. Я овладел американским наречием не хуже, чем кулинарным искусством.
Александра села в постели, как подброшенная пружиной.
– Вот оно!
– Что?
– Впервые не знаю, с каких пор… наверное, вообще в первый раз в жизни я слышала, как ты совершенно самозабвенно рассуждаешь о чем-то кроме автогонок.
Он с нежностью улыбнулся.
– После аварии мне еще ни разу не было так хорошо, как сейчас, Али.
Она высвободилась из его объятий.
– Кажется, меня осенила гениальная идея.
– Может, поделишься со мной?
– Только после того, как все хорошенько обдумаю, – сказала Александра с загадочным видом.
Идея, посетившая Александру, выражалась двумя словами: ресторан «Алессандро». Ей пришлось чуть ли не месяц спорить, взывать к его разуму, уговаривать, чуть ли не умолять, прежде чем Андреас согласился хотя бы признать, что эта мысль стоит того, чтобы ее обдумать, и еще два месяца прошло, пока он наконец не решился испробовать ее на практике.
С помощью Рудесхайма, согласившегося вступить с ними в партнерство, ресторан «Алессандро» должен был стать для Андреаса альтернативой прежней жизни. Не заменой автогонок, конечно, но духовной отдушиной, пока время не залечит его раны.
В Нью-Йорке было бесчисленное количество ресторанов, кафе, закусочных, баров и других заведений, предлагавших еду и питье, причем каждую неделю открывались все новые и новые. Лишь очень немногие из них начинали процветать, некоторые имели весьма скромный успех, большинство мгновенно прогорало. Но Андреас и Александра решили рискнуть.
Ресторан «Алессандро», скрытый за солидной дубовой дверью на углу Парк-авеню и 63-й улицы, стал победителем уже на старте. Он был невелик, мог вместить одновременно не более пятидесяти посетителей, цены, указанные в меню и карте вин, могли кое-кого озадачить, но Нью-Йорк полюбил этот ресторан вместе с его очаровательными хозяевами.
Своим успехом ресторан «Алессандро» отчасти был обязан тому, что сюда приходили, как правило, ради какого-нибудь торжественного случая или празднества, но главным образом тому, что Андреас и Александра стали всеобщими любимцами. Андреас – «золотой мальчик» гоночной трассы, потерпел аварию и выбыл из борьбы, но возродился как Феникс из пепла и проявил мужественную готовность начать все сначала; и Александра – прекрасная и верная жена, которая пожертвовала своими собственными талантами, чтобы встать рядом с мужем, помочь ему в борьбе с недугами и разочарованиями, вновь вывести его на старт.
На самом деле до той минуты, когда швейцар Джерри Мюррей впервые распахнул дубовую дверь и приветствовал поклоном первых клиентов, львиная доля подготовительной работы по открытию ресторана легла на плечи Александры. Андреас лишь наблюдал за ней со смесью удовольствия, изумления и уважения. Он-то считал, что женился на красивой женщине, нежной и кроткой, хотя иногда и проявлявшей
