– Я подам в суд на эту проклятую газетенку!
– На каком основании? – насмешливо спросил Джордж Хайден. – Они всего лишь процитировали твою жену.
Он был прав. Я опустился на стул и взял сигарету.
– Может быть, если мы изменим название проекта, убрав оттуда мое имя, это поможет.
– Сомневаюсь, Люк. На всей этой истории в целом уже стоит печать смерти.
Не отвечая, я закурил. Все мои мечты развеивались в воздухе, как дымок сигареты.
– Вы должны понять наше положение, Люк, – сказал президент банка. – Мы вложили в ваш проект почти миллион долларов, и должны защищать их. Мы должны потребовать обратно заем.
– Вы дадите мне возможность обратиться куда-нибудь еще?
– Конечно, но я сомневаюсь, что вам удастся найти других вкладчиков. Мы обращались примерно в дюжину других банков в надежде, что они возьмут на себя часть займа, но все они ответили отказом. Мы были единственными, готовыми вложить, скажем, сто тысяч долларов.
Я повернулся к моей теще, которая все время хранила молчание.
– А вы что думаете? Вы же знаете, что за этим кроется. Мы обанкротились, и ваши триста тысяч долларов превратились в прах.
Она спокойно посмотрела на меня.
– Порой очень полезно что-то терять и с самого утра приниматься за дело. Мы могли бы потерять в десять раз больше, пытаясь спастись в безнадежной ситуации.
Я оглядел всех присутствующих.
– Не могу поверить, что все может пойти прахом из-за нескольких случайных замечаний.
Моя теща снова подала голос.
– Возможно, они прошли бы мимо ушей, если их не высказала твоя жена.
Ее точка зрения не подлежала сомнению.
– Не могу не сказать, что вы должны были бы удержать ее от такого поступка, – сказал я.
– Теперь она выступает как твоя жена, а не как моя дочь. Ты отвечаешь за нее.
– Она не ребенок! – рассердился я. – Она знает, что говорит!
– Тем не менее, ты несешь за нее ответственность, – упрямо продолжала настаивать старая леди.
– Но как я мог остановить ее? Запереть ее в комнате и морить голодом?
– Слишком поздно говорить о том, что уже свершилось, – кузен Джордж повернулся ко мне. – Я боялся, что будет нечто подобное. Поэтому-то я и хотел, чтобы ты лучше подготовился.
– Почему надо было ждать? – спросил я. – Сама идея была отличной. И продолжает оставаться такой. Но теперь это совершенно не важно. Все вы изменили свое мнение.
Встав, я направился к дверям.
– Люк! – голос тещи остановил меня.
– Да?
– Не приходи из-за этого в отчаяние. Я позабочусь, чтобы ты получил обратно свои деньги.
Я посмотрел на нее.
– Я отказался взять хоть пенс за дом, который вы нам дали. Я отказался от акций, которые мне предлагали «Хайден и Каррузерс». Почему вы считаете, что сейчас я возьму эту подачку?
Глаза ее обрели ледяную твердость, но это было все, что она себе позволила – голос у нее не изменился ни на йоту.
– Не будь идиотом. Рано или поздно все меняется. Я горько усмехнулся.
– Ваши слова надо понимать, что я всегда могу вернуться к «Хайдену и Каррузерсу», если буду пай- мальчиком и делать то, что мне прикажут?
Она ничего не ответила, но губы ее стянулись в узкую жесткую линию.
– Спасибо, но не надо, – с той же горечью продолжал я. – Это не в первый раз, когда я горю в полете, но в первый раз меня подстрелили свои же.
Я обвел глазами комнату. Все молчали, глядя на меня.
– Я выживу. Я перенес все, что мне досталось. Переживу и это.
– Люк! – Голос моей тещи на этот раз был хриплым и гневным. – Если ты сейчас выйдешь через эту дверь, другого шанса у тебя не будет! Могу тебе это обещать!
Внезапно я почувствовал страшную усталость.
– Пора нам прекратить морочить голову друг другу, миссис Хайден, – борясь с утомлением, сказал я. – Оба мы знаем, что единственная возможность, которая до сих пор мне предоставлялась, заключалась в том, что я должен был делать лишь то, чего хотите вы с Норой. И должен признать, был идиотом, когда мне показалось, что смогу жить подобным образом!
