Куда уходит любовь

– Не будете ли вы так любезны прочитать данное заявление, инспектор Майрер?

Из внутреннего кармана инспектор извлек сложенный лист бумаги. Развернув его, он стал читать ровным невыразительным голосом.

«Заявление Даниэль Норы Кэри, несовершеннолетней:

Мое имя Даниэль Нора Кэри, и я живу со своей матерью, Норой Хайден в Сан-Франциско. Я сидела в своей комнате наверху, готовясь к экзаменам, когда услышала голоса из мастерской моей матери на первом этаже. Я знала, что моя мать и Рик каждый день из-за чего-нибудь ссорились. Обычно в таких случаях я оставалась у себя, потому что эти ссоры очень на меня действовали. Но эта ссора, которая длилась весь день, становилась все острее, и я начала бояться за свою мать. Как-то раньше, когда они ссорились, Рик ударил ее, и моя мать не могла три дня выйти из дома, потому что у нее был синяк, а моя мать не может показываться на людях с синяком под глазом.

Они кричали все громче и громче. Затем мне показалось, что я услышала вскрик моей матери и вопль Рика: «Я убью тебя!» Я выскочила из комнаты и побежала вниз в студию. Я очень испугалась за мать, и когда я распахнула двери, то увидела, что Рик крутит ей руки, прижимая спиной к столу. Я схватила долото со стола около дверей и кинулась к ним. Я закричала ему, чтобы он оставил мою мать в покое. Он отпустил ее руку и повернулся. Затем он сделал шаг ко мне и сказал, чтобы я убиралась отсюда к черту. Я забыла, что держу долото и ударила его кулаком в живот.

Секунду он стоял неподвижно, а потом прижал руку к животу и сказал: «Иисусе, Дани, почему ты сделала такую чертовскую глупость?» Тогда я увидела, что между пальцами у него торчит долото и по рукам течет кровь. Я бросилась к своей матери с криком: «Я не хотела этого делать!» Мать отбросила меня и кинулась к Рику. Повернувшись, он вытащил долото и дал его ей. Кровь так и брызнула из него, а мать бросила долото на пол. Рик сделал шаг к ней и тоже опустился на пол. Больше я ничего не видела, потому что закрыла лицо руками и стала плакать.

Затем вбежали Чарльз и Виолетта, та шлепнула меня по лицу, и я перестала плакать. Потом пришел доктор Боннер и сказал, что Рик мертв. Хочу сказать, что было все, кроме того, что я не хотела этого делать.

Я прочитала настоящее заявление, которое сделала по своей воле, без всякого давления и принуждения, и подтверждаю, что тут все правда, и все точно записано с моих слов, в чем я и подписываюсь.»

Полицейский поднял глаза на жюри.

– И, конечно, тут стоит подпись Даниэль Норы Кэри, – тем же ровным невыразительным голосом закончил он.

Коронер повернулся к помощнику окружного прокурора.

– У вас есть вопросы, мистер Картер?

Тот покачал головой.

– Благодарю вас, инспектор. Вы можете быть свободны.

Когда полицейский покинул свидетельское место, секретарь суда объявил.

– Нора Хайден.

Я привстал, чтобы Нора могла пройти мимо меня. Лицо ее было бледным и напряженным, с плотно сжатыми губами. В первый раз я увидел, как она похожа на свою мать. Держалась она подчеркнуто прямо, высоко вздернув подбородок. Поднять все флаги!

Когда она после присяги села на свидетельское место, Харрис Гордон расположился рядом с помощником окружного прокурора.

Голос коронера был мягок и доброжелателен. Фамилия Хайденов по-прежнему пользовалась широкой известностью в городе.

– Будьте любезны, мисс Хайден, расскажите жюри, что вам известно об описанных событиях.

Говорила она тихо, но отчетливо. Во всяком случае, жюри и в первых нескольких рядах ее было слышно. Но я чувствовал, как напряглись все присутствующие за моей спиной, стараясь расслышать ее показания.

– Случалось, что мы ссорились с мистером Риччио. Он несколько лет выполнял обязанности моего менеджера, но меня перестало удовлетворять, как он выполняет свои обязанности, и я решила уволить его. Условия его увольнения не устраивали мистера Риччио, и весь день он старался переубедить меня. Наконец, вечером он явился в студию, где я работала, и стал вести себя очень агрессивно. Я попросила его оставить меня в покое, сказав, что не могу работать, не могу сосредоточиться, и он мешает созданию скульптуры, над которой я тогда трудилась.

При этих моих словах он схватил меня за плечи и стал яростно трясти, говоря, что не позволит выкидывать его под таким предлогом. Я попыталась оттолкнуть его, но он схватил меня за руки и заломил их, прижав к столу, отчего я почувствовала боль. Затем открылась дверь, вбежала Дани и закричала на него. Он повернулся к ней и сказал, чтобы она убиралась.

Я видела, как она его ударила. И помню, как удивилась. Я никогда раньше не видела Дани в таком возбуждении. Она всегда была спокойной и хорошей девочкой, послушной и собранной. Порой я даже не знала, дома ли она, так тихо дочь себя вела.

После этого мистер Риччио повернулся ко мне, и я увидела кровь. Дани отпрянула от него, крича, что не хотела этого делать. Я велела ей отойти, пока я пыталась помочь мистеру Риччио. Я не понимала, что произошло, пока не увидела в руках у него долото. Он… он… дал его мне и… и оно было мокрым от крови. Я бросила его. Он начал падать. Я попыталась поддержать его, но он уже упал на пол.

На глазах ее показались слезы. Она всхлипнула, пытаясь продолжить рассказ, но у нее перехватило горло, и она начала плакать. Но как настоящая леди, изящно прижимая к глазам носовой платочек. Пока коронер не заговорил в том же мягком благожелательном тоне, в зале стояла мертвая тишина.

– Принесите, пожалуйста, мисс Хайден стакан воды. Секретарь наполнил стакан из термоса, стоявшего на его столе, и преподнес Норе. Она отпила несколько глоточков.

– Может быть, вам необходим небольшой перерыв, мисс Хайден? – спросил коронер.