– Мне рассказала бабушка.
– А-а, значит, и у тебя была бабушка?
– Естественно.
– Странно, такое впечатление, что у тебя не должно быть ни бабушки, ни дедушки, ни отца с матерью.
– Почему?
– Просто так кажется.
– Что же, у меня такой вид, будто я один-одинешенек на свете?
Да нет, думаю я про себя, но вслух ничего не говорю. Просто вглядываюсь в его профиль.
В небольшом домике где-то в нижней части города он, еще ребенок, и его бабушка лежат рядом и разговаривают про цикад. Эта картина возникает у меня перед глазами, но сразу же исчезает. Его хорошо вылепленный профиль выдает обитателя верхней части Токио с его особняками.
Странный он – этот человек. Хоть и мужчина, а любит дождь, обожает кошек, слушает Моцарта.
К автомобилям совершенно равнодушен. Разумеется, водительских прав у него нет. Рукописями своими занимается от силы два-три дня в неделю. Держится с редким благородством.
Так что же все-таки притягивает меня в нем, в этом загадочном человеке?
Среди ночи открываю дверь и сразу же немного сожалею об этом. Из помещения выплывает влажный воздух, откуда-то из темноты возникают четыре белых существа и льнут к моим ногам. В их протяжном мяуканье мне чудится угроза.
Второпях ищу выключатель и зажигаю свет. Щурясь от яркого света, кошки разом поднимают ко мне мордочки. И, как бы приглашая следовать за ними, бросаются куда-то в глубь дома.
Сегодня я зашла всего на несколько минут. Так, чтобы при встрече сказать ему невзначай – дескать, на днях заезжала покормить кошек. Войти в дом, который долгое время был заперт, – довольно жуткое испытание. Особенно в столь поздний час.
Намеренно громко шелестя пакетом с консервами для кошек, иду в кухню.
Делаю два, потом три шага по коридору и вдруг останавливаюсь как вкопанная. В темноте различаю что-то черное. Этот черный предмет как-то неестественно лежит у входа в кухню.
В страхе протягиваю руку и нащупываю выключатель. Как только он щелкает, у меня перехватывает дыхание.
Это огромная черно-бурая крыса. Она мертва, лежит разодранным животом кверху, лапы сжаты.
Что же с ней делать? Я никогда не брала в руки дохлых крыс. К тому же таких огромных.
Мне хочется немедленно убежать прочь. Но из кухни доносится жалобное мяуканье голодных кошек. По их виду заметно, как они горды без труда добытым трофеем.
Собравшись с духом, поднимаю ногу и перешагиваю через крысу. Спешу в глубь кухни, чтобы открыть консервы. Все это время я стараюсь не дышать, опасаясь зловония. Открыв консервы, распахиваю окно. С улицы вплывает прохладный воздух.
Я снова ловлю всем телом тишь и кошмар ночи.
С тех пор прошел всего лишь час.
Лежу, свернувшись калачиком в кровати на втором этаже. Ну и ночь! В ней теснятся одиночество, тоска, страх – и выхода из нее нет.
Пальцы все еще чувствуют тяжесть крысы, ощущение ее скользкого мягкого тела преследует меня.
Разумеется, я не прикасалась к ней голыми руками. Мне ничего не стоило в несколько раз сложить газету и взять крысу через нее, но в руке до сих пор живо прикосновение.
Прижимаю эту руку к груди, точно пытаюсь ее защитить. Теплота руки и удары сердца постепенно сливаются в единое целое.
Мало-помалу страх отступает, но теперь на меня наваливается одиночество.
Наверное, именно в такие дни падает ветер, думаю я.
Теперь все это лишь шелестящий обрывок тех летних дней. Такой вот шелест я слышу всякий раз, когда чувствую приближение разлуки.
Примечания
1
Гэта – японская национальная обувь на высокой деревянной подошве.
2
В японском языке слова «любовь» и «щенок» близки по звучанию.
3
Тории – священные ворота в виде прямоугольной арки, которые устанавливаются перед синтоистскими храмами.
4
Артюр Рембо (1854 – 1891) – -французский поэт-символист.
