О, Бренда! Она, в самом деле, изменила его жизнь, сдвинула ее с оси, уже начинающей ржаветь. Он любит наблюдать за тем, как она это делает. Действительно, их закоснелый образ жизни требовал обновления. А у нее свежий взгляд на вещи и мужественный, независимый характер.
Внезапно миссис Дитон схватила священника за руку, заставив резко к ней обернуться. На лице ее было такое глубокое понимание происходящего у него в душе, что он смутился.
– Жду вас в вашем кабинете, поговорим о делах комитета, – категорически заявила она и быстрым шагом удалилась.
Неужели чувства к Бренде так явственно отражаются на моем лице? – подумал он. Это скверно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Бренда очень быстро целиком отдалась организации рождественского представления: во-первых, потому что это было интересно Эми и Энни, во-вторых, доставляло удовольствие ей самой, а главное – Хэмиш всегда оказывался где-то рядом, помогал и поддерживал; кажется, ему даже нравилось все, что она делала.
Вообще Бренда чувствовала свою нужность.
Поскольку врач, наблюдавший Тэмми, посоветовал ей поберечь силы, Бренда взяла на себя все руководство. Мики Костович по-прежнему в основном помогала советами; но на последние пять дней она нашла сиделку для матери и сможет целиком посвятить себя спектаклю.
Бренда замечала, что некоторые из ее предложений кажутся помощнице не совсем традиционными, но, поскольку девушка занималась этим впервые в жизни, Мики полагала, что чем-то можно и поступиться.
Бренда считала, например, что в оформлении должно быть гораздо больше свечей, чем электролампочек, что следует использовать больше хвойных веток и старинных американских украшений, потому что так делалось, когда не было еще современных игрушек. Она также не одобрила стандартно слащавого лица куклы, которую купили на роль маленького Христа, лежащего в яслях, и взялась за поиски другой куклы, более живой и милой.
Покрасив белую кружевную занавеску в бледно-розовый цвет, раскроив ее и превратив в ангельское одеяние, Бренда привела Энни в полный восторг. Не сообщив Тэмми о том, что «ангел» собирается быть розовым, Бренда уговорила сестренок тоже об этом помалкивать, чтобы сделать всем сюрприз и не вызывать заранее ненужных споров.
В одну из суббот явились оформители, и Бренду познакомили с большой группой мужчин и женщин всех возрастов. Они деловито взялись за работу.
Впервые в жизни Бренда поняла, что такое праздничное рождественское настроение. Откуда ни возьмись, появились сэндвичи и горячий пунш, все такое вкусное, в сэндвичах начинка из ветчинного салата, копченой индейки и салями. Соседи, не ладившие до этого, тут же помирились, все вокруг повеселели, ели и смеялись, отпускали шуточки по поводу криво повешенного венка или провисшей гирлянды, поздравляли друг друга с наступающим Рождеством.
И как раз в тот момент, когда ей захотелось, чтобы Хэмиш пришел и увидел, с каким удовольствием все работают и как красиво будет выглядеть церковь, – в этот миг он и появился. Принял из чьих-то рук сэндвич и кружку пунша и стал благодарить оформителей, обходя церковь и оглядывая украшения так, словно в прошлые годы не видел ничего подобного.
Попозже вечером, уже дома, она решила подразнить его.
– Послушайте, Хэмиш, у вас в церкви развешивают одни и те же украшения из года в год. Вы в ней работаете сколько лет? Шесть или семь? А ходили вокруг, охали и ахали, словно все это видите впервые.
Кто-нибудь другой разозлился бы, но не Хэмиш – единственный в своем роде человек. Он ответил ей так, словно вопрос ее был вполне правомерен:
– Мне кажется, что каждый год в оформлении церкви появляется что-то новое, и каждый раз я воспринимаю его, как будто вижу впервые. Я люблю Рождество, люблю подготовку к нему. Мне нравится то, как это действует на людей. И я хотел бы, чтобы у всех было такое же чувство, как у меня.
Его слова прозвучали так искренне, что Бренда чуть не прослезилась. Ей захотелось сжать его в объятиях, но она не посмела.
– Какая жалость, – сказала Бренда Хэмишу однажды после ужина, – что люди стесняются что-нибудь брать из сундука для бедных. Там столько хороших вещей! Никто не решается даже посмотреть, что в нем есть.
Видно, священник был чем-то озабочен, потому что ответил нетерпеливо, что с ним случалось редко:
– Что же вы предлагаете?
– Распродажу.
– Хотите сказать, следует брать деньги за то, что люди отдали бесплатно?
– Именно так. – Ее терпение тоже подверглось испытанию: почему-то в этот вечер до Хэмиша все доходило очень медленно. – Если человек что-то купит, слегка поторговавшись, это не ущемит его гордость. Мы могли бы назначить самые низкие цены, а покупатели сбивали бы их еще ниже. Там скопилось столько всего, Хэмиш!
– А кто догадается, что мы щадим гордость людей? – Он посмотрел на нее в упор. – Мне кажется, вы предлагаете сменить шило на мыло.
Прижал к стенке, подумала Бренда, но не отказалась от своего проекта.
– А что, если мы назовем это сбором денег на какие-то конкретные цели? – спросила Бренда позже, когда священник работал у себя в кабинете.
Он откинулся на спинку кресла, провел рукой по лицу, и суровое выражение лица сменилось на усталое.
