– Нанять священника для церкви – это обычная сделка. Когда брали нас с Мэрилин, сделка была выгодной, теперь она невыгодна. Церковный совет считает, что платит мне больше, чем получает от меня услуг. Им гораздо интереснее заменить меня супружеской парой.
– Что вы предпримете, если вас уволят?
– Видимо, найду другое место.
– А это трудно?
– Понятия не имею. Это моя первая должность в сане священника, я занимаю ее уже шесть лет. Не знаю, каков сейчас рынок услуг в этой области.
– Почему бы вам не навести справки? Следует думать о будущем. – Голос ее угасал.
– Займусь этим, если уж до того дойдет, – сказал Хэмиш, пожав плечами. Ему не хотелось обсуждать с девушкой ни трагическую смерть жены, ни весьма проблематичную опасность остаться без работы. Вопросы это серьезные, можно сказать, жизненно важные. Но он уже стал привыкать обходиться без Мэрилин, а прихожане его любят и вряд ли захотят уволить. Ведь пошел же церковный совет на то, чтобы оплачивать его экономку, когда родилась Энни. Проголосовал он и за то, чтобы взять в штат помощника священника, Медфорда Бенца. Так что он мог бы отмахнуться от вопросов Би Джей, но ее забота его тронула.
– У вас есть еще один выход, – сказала она.
– Какой же?
– Женитесь снова.
– Забавно. Знаете, наши мнения совпадают, я уже подумываю об этом.
– Вам это будет легко… Простите, я снова забыла, как вас зовут.
Хэмишу пришлось напомнить себе, что смирение – добродетель.
– Хэмиш Чандлер, – ответил он.
– Хмм, неподходящее имя для пастора.[1] Вы нормальный парень, Хэмиш. Я впервые за свою жизнь вижу нормального парня в роли святого отца. – В глазах ее снова появилась усталость. – И все же не приходите больше, ладно? – едва слышно сказала она. – Я не выношу посетителей, и терпеть не могу молитвы.
Хэмиш непроизвольно сжал ее маленькую ладонь своей широкой рукой.
– Посмотрим, а вдруг я не смогу отказаться от этих визитов? Люблю провести время в приятном обществе.
Оставив свою карточку с домашним телефоном, он лишь позже подумал: зачем? Скорее всего, она ее сразу выбросит.
Хэмиш еще только вылезал из машины, а навстречу ему уже стремглав неслись две его дочери. Шестилетняя Эми влетела в объятия отца первой, трехлетняя Энни догнала ее, и обе уткнулись мордашками отцу в живот.
Старшая, Эми, отстранилась первой; темные кудряшки ее разметались по плечам, на худеньком, с тонкими чертами лице сияли восторгом темно-карие глаза.
– Мы поймали лягушку, она будет у нас жить, – объявила девочка.
Хэмиш засмеялся, уж очень серьезным было событие. Его старшенькая все лето пыталась набраться храбрости и взять в руки лягушку, для которой была заготовлена банка от кофе с дырочками, чтобы лягушка могла дышать. Банка давно ждала жильца на заднем крыльце.
– А я упала с качелей, – объявила младшая, Энни. Ее белокурые волосы падали прямыми прядями, обрамляя круглое личико с голубыми глазами. Глаза эти, серьезные и застенчивые, казались бы слишком большими для ее лица, если бы не пухлый рот, который их как-то уравновешивал. Уже сейчас было ясно, что Энни – будущая красавица.
– Ты ушиблась? – спросил он младшую. Энни, насупясь, кивнула, потом спросила:
– А где ты был?
– Навещал одну тетю в больнице.
– Она умрет? – спросила Эми.
– Нет, она уже выздоравливает, но очень сильно пострадала, так что, видимо, не сможет ходить.
– И что же, будет все время лежать в кровати? – Глаза Эми округлились от удивления.
– Нет, – улыбнулся отец, – ей дадут такое кресло на колесах, а потом она научится ходить на костылях. Ты видела когда-нибудь костыли?
– Да. У Джимми Кроутона. Он во втором классе.
Подхватив дочерей – по одной в каждой руке, – священник зашагал к дому. Энни, растопырив пятерню, толкнула дверь, после чего он поставил девчушек на пол на просторной застекленной террасе (она служила черным ходом), и все трое прошли в просторную кухню, типичную для фермерского дома, где миссис Биллингс готовила ужин.
Хэмиш с удовольствием втянул ноздрями аромат жареного мяса, заодно учуяв легкий запах газа – старые конфорки давали утечку. Он не замечал протертого линолеума на полу, трещин на фаянсовой облицовке плиты. Он давно уже не видел ржавых пятен на дне эмалированной раковины и не обращал внимания на журчанье воды из кранов, текущих, невзирая на то, что он регулярно меняет прокладки. Главное, что здесь всегда безукоризненно чисто и что это его родной дом, где вечно хлопочет миссис Биллингс, ставшая членом его семьи после смерти мужа четыре года назад.
– Ну как прошло свиданье? – спросила экономка, и Хэмиш поднял брови, изображая крайнее изнеможение и давая миссис Би понять, какой ужасный, сварливый характер у этой самой Би Джей
