Сегодня эскадрилья два раза поднималась на перехват «боингов» в небе над Северной Германией и над Северным морем.
Шпехт совершил вынужденную посадку на датском острове Арое.
Моя неудачная стрельба помешала мне увеличить личный счет, хотя я имел прекрасный шанс.
Сегодня еще два боевых вылета. Мы получили задание отвлечь истребители сопровождения на побережье и завязать с ними бой. Другая эскадрилья в это время атаковала бомбардировщики. В моей эскадрилье двое погибших.
12.54 – взлет на задание. Американцы бомбят в Центральной Германии. Я могу поднять в воздух только 5 самолетов, так как потери, которые понесла эскадрилья за последние недели, очень тяжелы.
Приближается более 1000 вражеских самолетов. Американцы теперь не летают большими группами, они разделяются по 30–40 машин. Направление, в котором они двигаются, мы называем «аллеей бомбардировщиков». Эти аллеи находятся под неусыпным контролем истребителей.
Сегодня такая аллея прошла прямо над моим родным городом, Хамельном. По странному стечению обстоятельств, я встретил вражеские самолеты прямо над знакомыми с детства холмами к западу от города. Вместе с капралом Кройгером, прибывшим в наше звено только два дня назад, я атаковал «боинги» в составе группы из 30 самолетов.
К моим пулеметам уже две недели прикреплена автоматическая камера. Отснятая пленка будет использоваться в учебных целях в школах для летчиков-истребителей. В лобовой атаке на бомбардировщик моя первая очередь попала прямо в кабину. Я повторил атаку, спикировав на мою жертву с тыла, одновременно пытаясь избежать столкновения. «Боинг» попытался уйти с линии огня и резко свернул налево. Моя очередь прошила его левое крыло и фюзеляж.
Я не мог отвлечься от камеры. Съемки этого боя, если их продолжить, могут многому научить. Языки пламени вырвались из хвоста бомбардировщика. Я держался поблизости от него и расстрелял все содержимое магазинов в этого монстра.
А юный капрал тем временем гонялся за «боингом» слева. Парню мужества не занимать, несмотря на некоторые свои повреждения, он приблизился к противнику до расстояния в несколько метров, не боясь столкновения.
Экипаж моего «боинга» прыгнул с парашютами. Их самолет горит как факел. Его немного занесло влево, и он начал падать, оставляя за собой хвост черного дыма.
Хамельн прямо подо мной.
Горящий «боинг» падает все быстрее, вскоре он вошел в штопор и разбился на лугу поблизости от реки на южной окраине моего родного города. В небо взметнулся столб огня. С этого луга около реки я первый раз поднялся в воздух во время демонстрационных полетов. Это было так давно.
В этот момент еще один самолет рухнул вниз. Он упал на склад лесоматериалов на юге Хамельна, около здания механического завода. Это мой ведомый, юный капрал. Это был его первый бой.
Я спустился к пылающим обломкам, но он погиб мгновенно. Я сделал широкий низкий круг над крышами моего городка. На улицах – ни души. Все добропорядочные жители Хамельна забились в подвалы и убежища.
На последней капле горючего, после 90 минут полета, я приземлился в Вунсдорфе.
Второй раз я поднялся в воздух, преследуя бомбардировщики, которые уже возвращались домой. Я не получил ни одного шанса открыть огонь по бомбардировщикам, более того, я полчаса бился с тучей «тандерболтов». Думаю, они слишком сильно хотят захватить меня врасплох.
Утром я получил сообщение, что во время последних ночных боев убит Гайгер. Всего несколько недель назад его наградили Дубовыми листьями для Рыцарского креста и произвели в капитаны. Я остался единственным представителем группы курсантов Ван Дикена из Военной академии. Хайн и Менапасе убиты в России несколько недель назад.
Сегодня в полдень в схватке с «тандерболтами», «лайтнингами» и «мустангами», прикрывавшими группу тяжелых бомбардировщиков, эскадрилья потеряла еще шесть человек.
Наша и без того небольшая группа становится все меньше и меньше. Каждому из нас остается только гадать, когда придет его очередь.
Американцы и англичане проводят свои крупномасштабные воздушные операции, не давая нам ни малейшей передышки. Они сбрасывают сотни тысяч тонн взрывчатки и зажигательных бомб на наши города и промышленные центры. Ночь за ночью вой сирен возвещает об очередном налете. Сколько еще это будет продолжаться?
Снова служба слежения дивизии сообщила о проклятых янки в секторе Дора-Дора.
Постоянное, ежедневное ожидание боя, неослабевающее нервное напряжение, в котором мы живем, не дает нам расслабиться. Теперь после каждого боя все новые портреты появляются на стене.
Снова враги в секторе Дора-Дора! Это сообщение имеет сейчас для нас и другое значение – это напоминание о том, что мы пока живы. Изможденные лица моих товарищей помрачнели.
Сектор Дора-Дора! Сегодня будет то же самое. Мы молча готовимся к взлету. Один за другим заходим в туалет. Это часть ритуала. Не нужно никакого слабительного, чтобы помочь вызвать то чувство, которое вызывает Дора-Дора.
Взлет в 16.00.
Самолеты сделали круг над аэродромом, перед тем как построиться.
«Поднимайтесь на восемь тысяч метров и двигайтесь на север, – сообщает база. – Малышки приближаются с моря».
На высоте 5000 метров над Люнебергом мы соединились со звеньями 3-й эскадрильи. Холодно. Я включил подачу кислорода.
6000 метров. Мы сохраняем тишину в эфире. С базы периодически приходят сообщения о месте расположения бомбардировщиков. Они в секторе Зигфрид-Паула.
7000 метров. Мы летим открытым строем, нервы напряжены. Монотонное жужжание кодовых знаков в наших наушниках. Короткий… длинный…
8000 метров. За нами тянется длинный след выхлопов наших двигателей.
10 000 метров. Мой компрессор работает нормально. Двигатель, электрооборудование, масло, температура в радиаторе – приборы показывают, что все в норме. Компас показывает курс три-шесть- ноль.
«Слева… они слева от вас».
Мы не видим их. Нервы напряжены. Вдруг я насторожился и внимательно осмотрел небо. Широкий покров облаков скрывает от нас землю, облака тянутся насколько может охватить глаз. Сейчас мы на высоте 11 000 метров: здесь можно подловить несколько вражеских бомбардировщиков или истребителей.
Белые полосы. Вот они!
– Я вижу их, – сообщил Шпехт с характерным скрипом в голосе.
«Виктор, Виктор», – подтвердила база.
Бомбардировщики шли в 2000 метрах под нами – 600 или 800 самолетов направляются на восток. Их сопровождают истребители.
В этот момент я целиком отдался азарту охоты. Шпехт заложил вираж, наклонив левое крыло, и мы выстроились для атаки. «Мессершмитт» за «мессершмиттом» пикировали вслед за ним.
Вперед! В эфире смешение звуков, все кричат одновременно.
Я проверил оружие, выбрал цель и прицелился. Затем я нащупал гашетки большим и указательным пальцами и обернулся. «Тандерболты» приближаются к нам.
Мы быстрее, и мы доберемся до «боингов» раньше, чем они успеют нам помешать. Наши истребители прошли сквозь построение бомбардировщиков в лобовой атаке. Я нажал гашетки, и мой самолет затрясло от отдачи.
Вперед!
