Лахл. — Все остальные ваши ящики невредимы. Как ваша семья?
Что-то бормоча себе под нос, Одим делал в блокноте пометки карандашом.
— А может быть, и дороже... Что ж, спасибо, спасибо... Хотелось бы знать, когда такой тонкий фарфор снова смогут производить? Быть может, не раньше весны следующего Великого Года, только через несколько веков, в будущем. Почему никто из вас об этом не задумался?
Он рассеянно повернулся, чтобы пожать руку Шокерандиту, глядя при этом куда-то в сторону:
— Мои благодарности. И спасибо за то, что спасли корабль.
— Нам еще нужно снять корабль с мели, — напомнил капитан.
Шум, производимый стадом фламбергов, стал еще громче. Они повернулись, чтобы посмотреть туда, где менее чем в миле от них по суше катила живая волна копытных. Одим исчез, никем не замеченный.
И лишь погодя они открыли причину его чуть эксцентричного поведения. Не только смерть дорогой Беси Бесамитикахл расстроила Одима. Из трех его детей лишь старший сын, Кенигг, пережил мучения жирной смерти. Жена Одима умерла. От ее тела и головы ничего не осталось, кроме груды костей.
Снять корабль с мели удалось лишь через несколько часов. Когда часть членов экипажа снова встала на ноги, после нескольких попыток под командованием капитана корабль вновь был готов к плаванию. Тех, кто еще болел, устроили с возможным комфортом в каюте врача. Раненых осмотрели и перевязали. Выздоравливающих вынесли на свежий воздух. Умерших завернули в одеяла и выложили ровным рядом на верхней палубе. Выживших оказалось двадцать один человек, включая капитана и одиннадцать членов экипажа.
Когда все были осмотрены и пересчитаны и на корабле воцарился порядок, устроили службу, дабы восславить бога Азоиаксика и установить положенный ход вещей.
Распевая свои наивные гимны, они не замечали того, что над их выживанием не властен ни один из признанных местных богов.
В тот период Гелликония приближалась к условиям, примерно соответствующим тем, что существовали до того, как Беталикс оказался втянутым в гравитационное поле сверхгиганта класса A. Прежде планета порождала разнообразие видов и классов существ, от вирусов до китов, ограничивая энергопотребление или сложность поддержания жизни благодаря усложнению клеточной организации, необходимому для выстраивания блоков высшего ментального существования — мышления, логического умозаключения и, наконец, проницательности, соответствующей полноценному сознанию. В этом отношении анципиталы превосходили прочие виды существ Гелликонии.
Анципиталы были неотъемлемой частью общей интегральной схемы существования биосферы Гелликонии. Одной из функций этой оси системы — что осознавал мало кто из живущих — было поддержание оптимальных условий существования. Как желто-полосатая муха не могла жить без фламбергов, так, с другой стороны, фламберги не могли жить без желто-полосатой мухи. Все проявления жизни были взаимосвязаны.
Захват Беталикса сверхгигантом стал событием величайшего значения, совершенно не катастрофическим для жизни на Гелликонии, хотя многим видам и классам живых существ это событие принесло гибель. Воздействие захвата оказалось существенным для биосферы, но она его выдержала, хоть и изменилась. Планеты сами о себе позаботились. Луна исчезла; но процессы жизнедеятельности продолжались, хотя и через посредство катастроф, несущих с собой штормы и ураганы, длящиеся иногда сотни лет.
Сверхактивное излучение нового солнца повлекло за собой гораздо большие жертвы. Огромное количество биологических типов было просто уничтожено, другие выжили только благодаря мутациям. Среди новых видов были такие, кто с эволюционной точки зрения начал развиваться чрезвычайно бурно; эти выжили в новых условиях окружающей среды только ценой части себя. Ассатасси в море, рождающиеся из червей, возникающих из разлагающихся тел своих родителей; лойси и двулойси, некрогены, напоминающие млекопитающих, но лишенные матки; человеческое стадо — вот каковы были некоторые из новых типов живых существ, родившихся под влиянием новых условий существования за восемь миллионов лет до сегодняшнего дня.
Новые существа были продуктом стремления биосферы к целостности и выполняли свою задачу за время, потребное для наибольшей перемены. До захвата Фреиром в атмосфере Гелликонии содержалось большое количество двуокиси углерода, защищающей жизнь благодаря парниковому эффекту, устанавливающему среднюю температуру -7 градусов Цельсия. После захвата содержание двуокиси углерода в атмосфере начало уменьшаться, во время периастра двуокись углерода соединялась с водой в виде углеродных скал и камней. Уровень содержания кислорода повысился до значения, более подходящего новым существам: люди не могли жить в бедном кислородом Никтрихке, как жили теперь фагоры. В морях увеличение концентрации макромолекул привело к повышению активности далее по пищевым цепочкам. Все эти изменения параметров существования происходили в рамках регулирующих функций биосферы Гелликонии.
Люди, наиболее сложно организованные формы жизни, были наиболее уязвимы. Однако они могли восстать духом против идеи, их совместное, общественное проживание никогда не было чем-то большим, нежели частью нового баланса расстановки сил, возникшего на их родной планете. В этом отношении они мало чем отличались от рыб, грибов и лишайников или фагоров.
Для того чтобы наилучшим образом функционировать в новых, до предела ужесточившихся условиях Гелликонии, эволюция внедрила систему регулирования человеческой массы на планете. Плеоморфный вирус «гелико» и его коренной носитель, вошь акропода, быстро переносились с фагоров на людей. Вирус вызывал эпидемии продолжительностью до двух обычных лет Гелликонии, весной и осенью Великого Года, затихая и впадая в спячку между двумя этими циклами. Два временных проявления болезни были известны как жирная смерть и костная лихорадка.
Физиологическое гендерное различие между мужчинами и женщинами было невелико; тем не менее оба пола обнаруживали заметные конституционные изменения в зависимости от времен Великого Года. В летний период Великого Года мужчины и женщины весили приблизительно около ста двадцати фунтов. Осенью же и зимой происходит существенное изменение массы тела.
Весной вес тела уцелевших составлял около девяноста фунтов, люди становились подобны иссохшим скелетам, словно испытали все невзгоды жизни. Эта худоба передавалась по наследству. В период постоянно нарастающей жары поджарость была необходима для выживания. Постепенно худоба медленно сходила на нет, и со временем люди снова набирали вес, равный в среднем ста двадцати фунтам.
К зиме вирус возвращался, отчасти повинуясь сигналам желез. Выжившие после вирусной атаки не теряли, а прибавляли в весе — в среднем до пятидесяти процентов своего веса до болезни. Люди переходили из состояния эктоморфов одного экстремального положения к эндоморфам другого экстремума.
Этот патологический процесс выполнял важнейшую функцию поддержания существования человечества как вида, оказывая побочный эффект, благоприятный для биосферы в целом. По мере весеннего роста энергетической квоты планета требовала увеличения способной систематически обрабатывать ее функциональной биомассы, в то время как зимой сокращение притока к поверхности космических энергий требовало уменьшения биомассы. Вирус помогал людям приспособиться к новым условиям организации пищевых цепочек в биосфере.
Человеческое существование было невозможно без вируса, как существование стад фламбергов было бы совершенно невозможно без проклятия желто-полосатой мухи.
Вирус уничтожал. Но тем самым дарил жизнь.
