Сварог озадаченно помолчал несколько секунд.
— Извините за тупость, — осторожно проговорил он наконец, — но я вроде бы чего-то не понимаю. Вроде бы, и я сам стремлюсь к тому же — чтоб вы навсегда избавили меня от своих домогательств…
— Это вам только кажется, — снисходительно улыбнулся гость. — На самом-то деле, вам необходим враг — настоящий, опытный противник, вероятно, в чем-то даже вас превосходящий. С которым можно воевать, против которого можно строить стратегические планы, с которым следует быть ежесекундно начеку. Вы ведь солдат, не так ли? Вся ваша жизнь — война… А теперь представьте себе такую картину: все ваши возвышенные намерения почему-то терпят крах, захватывающие дух задачи отчего-то превращаются в лопнувшие мыльные пузыри, обретенные с великим трудом великие достижения оборачиваются не менее великими поражениями и новыми потерями… Хотя, как вам доподлинно известно, реального врага как такового у вас нет — есть лишь горстка мелких злопыхателей и завистников. Почему же так получилось? Где ошибка?.. И вот тогда вы поневоле задумаетесь: а с кем, собственно, я боролся — теряя в схватке друзей, лишая покоя себя и других, зарабатывая шрамы на теле и очерствляя душу? Уж не с самим ли собой? — Его левое веко едва заметно дернулось; Сварог не сразу сообразил, что гость просто подмигнул ему. — Страшная перспективка, не правда ли?
Сварог дернулся возразить, но Князь жестом остановил его:
— Знаю, что вы хотите сказать. Мол, а если не будет провалов и краха, если все удастся? Правильно я угадал? Ну так отвечу только одно — уж простите, но вопросом на вопрос: а если все-таки крупные поражения будут и удастся далеко не все?
— Однако прежде… — выдавил из себя Сварог.
— Ах, оставьте. Все прежние покушения на вас — либо самодеятельность мелких исполнителей, либо мелкие шуточки, легкие уколы, ленивая разведка боем. Вам эти шутки показались скверными? Простите старика, так уж привык…
— Где мой отец? — резко спросил Сварог.
— Не знаю, — без малейшей заминки ответил гость. — Об этом я вам и говорил — страшен не враг, а бездействие врага… Я ведь не всемогущ, вам доводилось слышать? Представления не имею, куда он по одержимости своей ухитрился провалиться. Я предупреждал его, как сейчас вас… Итак?
— Вы покупаете меня?
— Да о чем вы! Я предлагаю взаимовыгодный договор, не более. Итак?
— Ну не прельщает меня перспектива стать частицей Тьмы, — развел руками Сварог.
— Потому что вы не представляете, чего себя лишаете, и оттого в вашей решимости нет мудрости. Ну как можно отнестись к слепому от рождения, отказывающемуся прозреть и увидеть полотна великих мастеров, прекрасные скульптуры? Хотите, я проведу вас по мирам, чьих многообразия и сложности вы и представить не можете? Хотите проникнуть в тайны пространства, Вселенных, неощутимо существующих бок о бок, в одной и той же точке бытия? Пропутешествуйте по всем уровням, закоулкам и этажам мироздания, какие мне доступны, и после свободно, без малейшего принуждения решите все сами. Хотите такое путешествие? Ни к чему, замечу, вас не обязывающее?
— Нет, спасибо.
— Боитесь дать слабину?
— Я просто считаю, что тот, кто выдумал поговорку «Коготок увяз — всей птичке пропасть», был гением, — сказал Сварог. — Не хочу я с вами больше разговаривать, поговорили…
— Подумайте о других, о тех, кого таскаете за собой. Вы их всех загубите.
— Я никого не принуждаю.
— Принуждаете. Тем, что сами не сидите спокойно.
— Я же сказал — довольно, — сказал Сварог. — Вы не верите в людей, а я верю… даже после всего… И мне не нравится тьма. В любых ее проявлениях. Вам объяснить по буквам?
Гость встал. Его голос звучал ровно, даже безразлично:
— Я еще с вами встречусь. В пору, когда в сердце у вас не будет ничего, кроме пустоты. Я не злопамятен, но люблю, когда рано или поздно признают мою правоту. И вы сами, слышите, сами согласитесь, что прав был я. И это будет лучше всякой подписи под договором… Ожидайте и бойтесь этой неминуемой встречи, любезный граф…
Впервые лицо его исказилось в хищной улыбке, он склонил голову и исчез, словно нажали выключатель. Порыв ледяного ветра свистнул по комнате, от закрытой двери к закрытому окну, стегнув Сварога по лицу холодной лапой, взметнув штору, тряхнув раму так, что задребезжали стекла.
Сварог налил себе еще чарочку забористого навигаторского коньяка пятитысячелетней выдержки, ахнул залпом, подошел к окну, прижался лбом к прохладному стеклу, уставился на бухту, реку и деревья, подернутые мутно-серой рассветной мглой. На душе было неуютно и муторно. Он и раньше знал, что война ему Силами Тьмы объявлена серьезная, но теперь убедился воочию. Самые серьезные угрозы как раз высказывают тихо и спокойно, без дурацких эффектов и страшных рож. Боролся с самим собой, — надо ж так вывернуть… А ведь толика истины в словах ночного гостя была, от этого не уйдешь. «И вся-то наша жизнь да есть борьба» — борьба с самим собой. Тьфу, пропасть…
Почти в центре бухточки явственно перемещался бурун, напоминающий широкий наконечник копья, след плавника. Жаль, под рукой не было подходящего оружия, иначе непременно шарахнул бы туда на всякий случай.
Сходить, что ли, к Бони за пулеметом? Нет, не похоже, чтобы в гостиницу забредала здешняя фауна, иначе непременно остались бы следы, сломанная дверь хотя бы. А от Князя Тьмы следует ожидать более сложных пакостей, нежели некий зубастый обитатель вод. Да и бурун быстро продвигается по каналу, уходя в реку…
Сварог плюнул, вернулся в спальню, стянул штаны и полез в постель, твердо решив перед сегодняшней неизвестностью еще хоть пару часиков отработать взаимодействие щеки с подушкой. Мара шевельнулась, сонно спросила, не размыкая глаз:
— Что такое?
— Пописать выходил, — успокоил ее Сварог, чмокнул в щеку и подгреб под голову подушку.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
БУДНИ ГУЛЛИВЕРА
Как следовало из докладов, ночь для всех остальных прошла спокойно.
Никто, похоже, и не заметил настигшего перед рассветом приступа мертвого сна — потому что и так спали без задних ног. Один Шедарис, дежуривший последним, выглядел чуть смущенно — раздумывал, признаться или нет, что заснул на посту.
Сварог, пихавший в свою седельную суму охапку увлекательных навигаторовых книжек, посмотрел на бравого капрала и, не вставая с корточек, хмыкнул:
— Да знаю я, что ты дрых…
— Командир, да со мной такого отродясь не случалось, курвой буду…
— Не переживай, — сказал Сварог. — Ты тут ни при чем совершенно. Потом расскажу…
Он задумчиво достал из-под стола загадочную «дверную ручку», прикидывая, кинуть ее обратно или взять с собой. Глаза у капрала и вовсе полезли на лоб:
— И у тебя, командир?
— Ты о чем?
— Об этой штуковине. Я ее у тебя что-то раньше не видел…
— Ничего удивительного, — сказал Сварог. — Я ее здесь нашел.
— Сейчас, сейчас…
Капрал бомбой вылетел в дверь, прогрохотал сапогами по коридору и вскоре вернулся. Протянул Сварогу бронзовую штуковину. Форма другая, узоры не те, завитушки-лепестки на конце штыря ничуть не похожи — и все же некое неуловимое сходство стиля и исполнения поневоле заставляет предположить, что обе ручки вышли из одной мастерской. Разве что капралова уже покрыта зеленой паутиной да изрядно
