Мюнхен, хотелось, по-видимому, только одного – чтобы его оставили в покое.
Его сосед, немецкий промышленник, понял это после нескольких безуспешных попыток завести разговор и взялся за «Плейбой». А расположившийся у иллюминатора бесстрастно смотрел, как авиалайнер пересек Эгейское море, как весенний, залитый солнцем пейзаж Средиземноморья сменили покрытые снегом Баварские Альпы.
Промышленнику удалось установить о соседе лишь одно: что тот немец – говорит на языке Германии без малейшего акцента, страну знает прекрасно, – потому бизнесмен, возвращавшийся из деловой поездки в столицу Греции, не сомневался, что сидит рядом с соотечественником.
Как жестоко он ошибался! Его сосед и впрямь родился в Германии. Это было тридцать пять лет назад, в Карлсруэ, в семье еврея-портного Каплана. Ребенка нарекли Йозефом. Через три года к власти пришел Гитлер, еще через четыре родителей Йозефа увезли в «черном воронке», а в сороковом году, когда мальчику исполнилось десять лет, схватили и его. Остаток детства он провел в концлагерях, дожил благодаря лишь природной выносливости и сообразительности до того памятного дня 1945 года, когда с быстротой и подозрительностью зверька он выхватил шоколадку из протянутой руки человека, говорившего в нос на незнакомом языке, и тут же съел ее в углу камеры, чтобы не успели отобрать другие.
А через два года, поправившись на несколько фунтов, но сохранив подозрительность ко всем и вся, он, голодный как волк семнадцатилетний юноша, сошел с корабля «Президент Уорфилд», более известного под названием «Исход», на берег новой страны, лежавшей вдали от Карлсруэ и Дахау.
С годами он подобрел и повзрослел, многому научился, обзавелся женой и двумя детьми, отслужил в армии, но так и не избавился от ненависти к стране, куда сегодня возвращался. Он согласился поехать туда вновь, как уже дважды за последние десять лет, спрятать истинные чувства под личиной доброжелательности и радушия, необходимых для убедительного перевоплощения в немца, лгать по долгу службы.
А ведомство, на которое он работал, предоставило остальное: паспорт, рекомендательные письма, кредитные карточки и другие документы гражданина западноевропейской страны, а также белье, обувь, одежду европейского производства и образцы тканей – ему придется играть роль торгового представителя немецкой текстильной фирмы.
Когда самолет окутали тяжелые зимние облака континентальной Европы, он вновь обдумал свое задание. Его по дням и часам расписал негромко говоривший полковник из киббуца, где выращивали не столько фрукты, сколько агентов «Моссада». Придется, не спуская глаз, следить за молодым немцем, который попытается сделать то, на чем уже погорели многие, – внедриться в «Одессу». Нужно будет наблюдать за ним, оценивать его успехи, подмечать, с кем он встречается и к кому его направляют, а главное, узнать, сможет ли он вывести «Моссад» на вербовщика новой партии немецких ученых для работы над египетскими ракетами. При этом необходимо оставаться в тени, инициативу в свои руки не брать ни в коем случае. А потом сообщить в Тель-Авив о достигнутом немцем, пока тот не «погорит», что рано или поздно должно случиться.
Он сделает все, а если такое задание и не принесет ему радости, так это никого не интересует. К счастью, ему не придется становиться немцем полностью, то есть с довольной миной на лице общаться с ними на их языке. Если бы его попросили именно об этом, он бы отказался. Ведь он ненавидит их всех, включая и журналиста, за которым ему приказано следить. И уже ничто – он был в этом уверен – не изменит его отношения к немцам.
На другой день к Остеру с Миллером в последний раз приезжали гости. С Леоном и Мотти был еще мужчина – загорелый, подтянутый, молодой, – Миллер дал ему не больше тридцати пяти. Его представили как Йозефа. За встречу он не проронил ни слова.
– Кстати, – обратился к Миллеру Мотти, – я пригнал сюда вашу машину. Оставил на стоянке у рыночной площади, – он бросил Миллеру ключи со словами: – В «Одессу» на ней не ездите. Во-первых, она слишком заметна, во-вторых, вы должны будете играть роль пекаря, скрывающегося от тех, кто узнал в нем бывшего охранника в концлагере. У такого «ягуара» быть не может, так что поезжайте на поезде.
Миллер кивнул, но в душе пожалел, что ему придется расстаться с любимым автомобилем.
– Вот права с вашей новой фотографией, – продолжил Леон. – Всем, кто спросит, говорите, что у вас есть «фольксваген», но вы оставили его в Бремене – по номеру машины вас может найти полиция.
Миллер раскрыл права. На них он был снят с короткой стрижкой, но без усов, и Петер решил: если спросят, зачем он их отрастил, отвечать, что это мера предосторожности.
– Человек, который якобы поручился за вас, отплыл сегодня в круиз. Это бывший полковник СС, владелец пекарни и работодатель Кольба. Звать его Иоахим Эберхардт. Вот письмо от него человеку, к которому вы обратитесь. Гербовая бумага настоящая, украдена у Эберхардта в конторе. Подпись подделана идеально. В письме говорится, что вы хороший солдат, надежный, но, к несчастью, вас опознали и вам нужно выхлопотать новые документы.
Леон передал Миллеру незапечатанное письмо. Тот прочел его, заклеил конверт, положил в карман и спросил:
– Так к кому я должен обратиться?
– А вот к кому. – Леон вынул лист бумаги с фамилией и адресом. – Этот человек живет в Нюрнберге. Он один из руководителей «ОДЕССЫ» и, видимо, встречался с Эберхардтом, крупной фигурой в северогерманском отделе «ОДЕССЫ». А это фото Эберхардта. Рассмотрите его хорошенько на случай, если вас заставят его описать. Поняли?
Миллер поглядел на снимок владельца пекарни и кивнул.
– После того, как вы окончательно подготовитесь, я советую подождать еще несколько дней, пока корабль Эберхардта не выйдет из зоны радиотелефонной связи. Думаю, вам надо ехать в Нюрнберг в следующий четверг.
– В четверг так в четверг, – кивнул Миллер.
– И последнее, – сказал Леон. – И вы, и мы желаем выследить Рошманна, но нам, помимо этого, нужно получить через вас еще кое-какие сведения. Необходимо узнать, кто вербует ученых для работы в Египте над ракетами для Насера. Мы уверены, этим занимается «ОДЕССА», причем здесь, в ФРГ. Выясните для нас, кто главный вербовщик. И не исчезайте. Звоните нам из таксофонов вот по этому номеру. – Он протянул Миллеру еще лист бумаги. – У телефона всегда кто-нибудь есть. Звоните, как только что-нибудь узнаете.
Через двадцать минут гости ушли.
В Мюнхен Леон и Йозеф ехали бок о бок на заднем сидении автомобиля. Израильский агент притулился в углу, молчал. Когда огни Байройта остались позади, Леон тронул Йозефа за плечо и спросил:
– Почему вы столь мрачны?
Йозеф взглянул на старика и ответил вопросом на вопрос:
– Можно ли доверять этому Миллеру?
– Доверять? Да он наш лучший провокатор. Разве вы не слышали, что сказал Остер? Миллер вполне сойдет за бывшего эсэсовца, если не растеряется.
– Мне было приказано не спускать с него глаз ни на минуту, – проворчал Йозеф с прежним сомнением в голосе, – следить за каждым его шагом и докладывать обо всех, с кем он встретится, указывая их положение в «ОДЕССЕ». Зря я согласился отпустить его и позволил ему связываться с нами, лишь когда посчитает нужным. А вдруг он не позвонит вообще?
Леон едва сдерживал гнев. Они возвращались к этому вопросу и раньше.
– Объясняю еще раз, – сказал он. – Этого человека нашел я. И внедрить его в «Одессу» задумал тоже я. Он мой агент. Долгие годы я мечтал внедрить в «Одессу» не еврея. И не хочу, чтобы дело провалилось из-за человека, который станет ходить за ним по пятам.
– Но он дилетант, а я профи, – буркнул Йозеф.
– Не забывайте, что он ариец, – парировал Леон. – Надеюсь, до своего разоблачения Миллер успеет составить и передать мне список руководителей «ОДЕССЫ» в ФРГ. И мы начнем уничтожать их одного за другим. А в списке явно окажется и главный вербовщик ученых в Египет. Не беспокойтесь, мы добудем и
