здравомыслящие люди тоже посчитали бы вымышленным. Штелер привык, что его сны что-то да значили; земля, на которую ступала его нога, заблаговременно давала подсказку к загадке, которую ему предстояло в скором времени разгадать. И только от него зависело, сложится ли сложная головоломка; только от его правильного или ошибочного толкования снов зависели многие жизни.
Первое вещее видение пришло к нему еще два года назад, когда он только приблизился к столице герканской колонии, Денборгу. Это был сон наяву. Почти всемогущий Коллективный Разум человечества дал ему узреть будущее небольшой лесной шайки, состоявшей исключительно из кровожадных, попиравших все нормы морали и принципы жизни подростков. Они безжалостно убивали за ломаный грош и должны были вырасти в отпетых негодяев. Тогда все до одного разбойники приняли смерть от его меча, они, бесспорно, заслужили свою участь. Однако Штелер до сих пор сомневался, не истолковал ли он пришедшие образы слишком упрощенно, прямолинейно, не означало ли посланное ему видение всего лишь то, что связь между будущим, прошлым и настоящим на землях колонии необычайно сильна, ведь буквально через несколько дней он столкнулся с призраками воинственных дикарей. Коллективный Разум посылал ему ключ, но почему-то всегда забывал уточнить, от какого именно замка и где он висит: на сундуке или двери? Он вел себя подло, издевался, словно какой-нибудь заштатный оракул, окутывающий себя ореолом таинственности, нес с первого взгляда несвязную чушь, которая на самом деле что-то важное да означала.
С тех пор видения посещали моррона довольно часто, и он с грехом пополам да научился распознавать скрытый в них смысл. Однако этот сон был особенным, притом не только тем, что барон видел прошлое, которое, возможно, вовсе не существовало. Всплывшие в голове пребывавшего в дурманном забвении барона картинки были чересчур яркими, да и видел он их от первого лица, что случилось впервые. Он был одним из участников загадочного кошмара, более того, ощущал себя иным человеком, как будто его разум выпорхнул из пьяной плоти, перенесся на многие мили и через многие века, чтобы вселиться в чужое тело.
Интуиция подсказывала напрягавшему гудевшую голову моррону, что он еще не раз вернется к этому сну. Сейчас же для решения этой загадки у него просто-напросто не было сил. Здравый Смысл хоть и призвал утомленного недавней борьбой с бочонком хозяина к работе, но чересчур оптимистично оценил его физические возможности. Штелер упорно боролся с дремотой, но в конце концов проиграл, его вновь потянуло ко сну.
То, что происходит во сне, чаще всего напрямую не связано с действительностью, зато любой резкий сюжетный поворот непредсказуемого видения обусловлен вполне реальными, происходящими наяву событиями. Дремавший на козлах кучер недосмотрел, потерял бдительность, и при повороте дороги заднее колесо экипажа попало в яму возле самой обочины. С жалобным скрипом старенькая карета накренилась вправо и чуть было не перевернулась, а находившихся внутри пассажиров так сильно тряхнуло, что на затоптанном сапогами полу оказался не только пребывавший в пьяном сне Штелер.
Сидевшая напротив дама не успела даже возмущенно ахнуть, когда в ее юбку непристойно выше колен ткнулась раскрасневшаяся, потная рожа попутчика. Не дав несчастной возмутиться, сила неожиданного толчка оторвала ее от спинки сиденья и настойчиво повлекла к противоположному углу экипажа. Впрочем, далеко женщина не улетела: хоть, широко раскинув руки в тщетной попытке за что-либо ухватиться, верхняя часть дамы и рвалась в полет, но ее нижнюю часть надежно припечатала к скамье недовольно урчащая и пускавшая слюну голова дремавшего моррона. Увлекая за собой мешающую достичь противоположного угла живую преграду, тело попутчицы повалилось на пол. Хоть женщина больно и ударилась лбом о сиденье, но все же ей повезло больше, чем оказавшемуся под нею мужчине. Во-первых, скамья кареты была обшита мягкой обивкой, и от весьма болезненного удара не осталось даже мало- мальского синяка, а во-вторых, дама оказалась сверху и, как следствие, не слишком сильно запачкала о грязный пол платье.
Второй, более молодой спутнице моррона повезло куда меньше. При толчке левая дверца кареты открылась, и юная девица, испуганно завизжав, чуть было не выпорхнула наружу. К счастью, все произошло довольно быстро. Кучер оказался опытным, не растерялся и тут же стегнул лошадей кнутом, отчего потерявший устойчивость экипаж повлекло вперед. Заваливающаяся набок карета всего пару секунд проехала на жалобно скрипящих правых колесах, а затем выровнялась и помчалась дальше, трясясь по ухабам размытой недавними дождями дороги.
Как только неприятное дорожное происшествие осталось позади и возмущенные женщины, поправляя помятые платья, чинно и важно расселись по своим местам, в адрес раззявы-возницы было сказано множество нелестных и грубых слов. Если бы Штелер пребывал в данный момент в сознании, то непременно бы подивился красочности, язвительности и колкости оскорбительных высказываний, которыми кучера одарили не грубияны-солдаты и не несдержанные на язык матросы, а две хрупкие нежные дамочки благородного происхождения. Некоторые особо обидные сравнения бывший полковник обязательно запомнил бы и не погнушался бы потом применить в жарком споре с собратьями по «Легиону» или перед одной из пьяных драк в портовом иль придорожном кабаке. Однако, к сожалению, словесные изыски прекрасных созданий, призванных вдохновлять художников и поэтов, прошли мимо его ушей. Моррон еще пребывал во сне, поэтому единственное, на что у его бессознательного тела хватило сил, так это подняться на четвереньки и каким-то чудом вновь заползти на мягкую и куда более чистую, чем пол, скамью.
Прерванное внезапным падением видение ослабло и стало постепенно отпускать плененное сознание моррона. Связь с окружающим миром крепла. Голову, и не только одурманенную голову опального герканского барона, начала терзать жуткая, ноющая боль, тело затрясло в легком ознобе, а все еще закрытые глаза пронзила такая нестерпимая резь, как будто злая волшебница-белошвейка использовала их вместо подушечки для своих заговоренных иголок. Барона ничуть не удивила реакция ослабевшего организма, это были вполне закономерные последствия разгульного образа жизни, который он вел в последнее время.
Уже в поездке Штелер приобрел несколько свежих ссадин с ушибами, но и до того, как он отправился в путь, его почти бессмертному телу основательно досталось в пьяных драках по кабакам, постоялым дворам, портовым притонам, почтовым станциям, деревням, сторожевым постам и прочим местам; иным словом, везде, где за медь или серебро наливали вино и где находились недовольные возмутительным поведением пьяного бузотера. Бывало, Штелер сам нарывался на драку, то приставая к чужим спутницам, то оскорбляя честь и достоинство неосмотрительно оказавшихся по соседству мужчин; но чаще всего одно лишь его шумное появление в очередном питейном заведении являлось поводом и одновременно причиной для
