Присмотревшись к Зине, Строгов нашел, что она по сравнению с его женой, давно уже утратившей свою женственность, выглядела сущей красавицей.
А как Зина смотрела на него!..
Невольно вспомнилось, что его директриса, как называл он жену, приходя с работы, за ужином вместо того, чтобы ласково поговорить с ним, молча жевала, уставившись в одну точку. Даже находясь дома, она всеми мыслями была в своей образцовой школе. А ему, Строгову, так хотелось внимания, женской ласки... Зина же вся была внимание.
Строгов смотрел на нее, и горький опыт семейной жизни нашептывал ему, что из такой девушки, как Зина, не нашедшей в жизни призвания, могла бы выйти хорошая, настоящая жена.
А Зина любовалась своим «рыцарем». Раза три перехватив взгляды женщин, смотревших на него с соседних столиков, она с тайной гордостью подумала: как много дала природа этому белокурому богатырю.
— И академию окончил! — удивленно, будто впервые увидя академический значок, воскликнула Зина, нежно коснувшись лацкана его пиджака. — Наверное, и жена у тебя образованная.
— Даже слишком! — с горечью выронил Строгое.
— А я, Сережа, необразованная осталась, — с сожалением подчеркнула она всю разницу между ним, офицером с академическим образованием, и собой.
— Образованных много, а любящей не найдешь, — задумчиво произнес Строгов и выпил не чокаясь...
— Все вы так говорите... А женитесь на образованных... Мой муж, правда, не упрекает меня, но считает, что не учиться и не работать — безнравственно.
— Предрассудки! — Строгов налил себе вина, — Неужели летчик, просидевший ночь в самолете где- нибудь в пустыне, в тундре, в степи, не вправе, кроме казенного кошта, иметь еще и семейный уют?! А если жена на работе даже по вечерам, если дети без ее присмотра, о каком уюте может идти речь? — Он сказал это выстраданно, даже озлобленно, и его рука потянулась опять к рюмке.
Зина отодвинула ее. А когда пальцы Строгова обхватили стеклянную ножку рюмки и потянули к себе, Зина так сжала его руку выше запястья, что он уступил и вспомнил те дни, когда они, как два схватившихся насмерть барса, валялись на траве.
— Я чую: тяжко у тебя на душе... Чем же я могу помочь тебе?..
«Сколько лет я не слышал таких слов!» — подумал Строгов и повеселел.
Выходя из зала, Зина снова заметила, какими взглядами женщины, сидевшие за столиками, провожают Строгова. «Ну зачем природа так много отвалила одному?» — подумала опять Зина.
Через два дня она вернулась домой. Муж, лежа в постели, обнял и поцеловал ее. Она отвернулась и невольно сжалась в комок: все существо ее принадлежало другому...
Расставаясь с ней, Строгов сказал, что скоро постарается увидеть ее, но где и когда именно не уточнил, а спросить Зина постеснялась.
Все эти дни она жила в ожидании и страхе: а что если он заявится сразу на квартиру, когда муж будет дома? Что тогда станется с бедным Пучковым?
В субботу они действительно увиделись, но совсем не так, как хотелось бы Зине. Строгов приехал на аэродром вовсе не к ней, а по своим делам. Он увидел ее, когда она выходила из душа, что соорудил Громов позади мазанок, на задворках. Строгов даже не подошел к ней: не то пощадил ее женскую стыдливость (Зина выглядела как русалка: волосы ее были распущены по яркому халату), не то ему было не до нее. Скорее всего — последнее.
Зина подняла в знак тайного приветствия руку, поиграла пальчиками. Строгов, а за ним и офицеры скрылись за тесовой стеной душа.
У аллеи пирамидальных тополей (год назад Громов приказал рассадить их по шнуру) Зина остановилась.
Из-за тесовой перегородки виднелась только фуражка Строгова и половина его лица. Но вот над головой вскинулась и его рука и, открыв кран, поиграла пальцами под струями воды. Видимо, Строгов хотел определить, тепла ли вода. Как только его рука опустилась, к дождю еле дотянулась другая, более короткая. Судя по тому, что Строгов и два подполковника вышли, это была рука майора Шагова.
Едва увидев офицеров, выходящих из душа, Зина резко отвернулась и быстро пошла домой. У своего саманного домика она невольно обернулась. На шаг впереди офицеров к стоянке самолетов шел Строгов.
В походке, в движениях рук, в гордой посадке головы чувствовался не просто летчик, но и хозяин аэродрома. Майор Шагов, маленький и коротконогий, бежал за ним вприпрыжку.
Зина улыбнулась.
И вдруг, как выстрел, мелькнула мысль: «А ведь он обманщик!.. Не может быть, чтобы он, теперь уже майор, приехал в училище на старую должность. Да и сопровождают его подполковники. Тут что-то не то!»
В лагере было не принято удовлетворять женскую любознательность; на все, что касалось служебных дел, офицеры отвечали односложно: «Не знаю». И Зина ничего не узнала от офицеров. Но ей сказали, что «главный майор» и подполковники приехали на «Победе», которая стоит у столовой. Шофер-то уж наверняка знает, кого он возит.
Молодцеватый, с пилоткой набекрень, шофер сказал ей:
— Это, девушка, наш новый батя...
— Ба-а-тя? — дивилась Зина. — Разве может майор быть батей и для полковников?
— Поневоле, девушка... На реактивных истребителях не все генералы и полковники могут летать... Взлетит ваш пожилой орел, а на звуковом барьере из него труха посыплется...
— Нахалист! — Зина резко повернулась и пошла домой, довольная, что поняла намек болтливого водителя.
«Неужели и вправду Строгов будет начальником училища?» — подумала она, и сердце ее сладко заныло...
Майор Строгов не давал о себе никакой вести, но Зина узнала, что он бывает на аэродроме чуть не каждый день.
Вдали, с другой стороны аэродрома, возник небольшой палаточный городок, появились огромные контейнеры, из которых, как птицы из яиц, вылупливались ослепительно белые необычные самолеты.
«Реактивные, — обрадованно подумала Зина. — Наконец-то мой муж воспрянет духом. Ведь реактивные ему не придется ремонтировать, как «старушенции».
Палатки в городке росли, как грибы после теплого дождя. В дни, когда полетов не было и над аэродромом не висела туча, были видны тракторы, бульдозеры, огромные катки...
— Неужели все это связано с его приездом? — спрашивала себя Зина. Не успела она разузнать об этом, как Пучков сказал:
— Завтра, Зина, мы перелетаем на запасной аэродром.
— Надолго?
— Нет... но точно не знаю.
— И я с тобой?
— Нет, тылы остаются на месте.
«Слава богу», — с облегчением выдохнула Зина.
Утром эскадрилья улетела, а в полдень в саманный домик к Зине вошел Строгов.
— Сережа... Как это понять? Дела? — спросила она так мягко, словно заранее хотела оправдать его долгое отсутствие.
— Я боялся испортить все впечатление от нашей встречи. Правда, Зина, она получилась теплой? А кроме того — ты права: дела!
— Ах, Сергей, если ты так внимателен к каждой женщине, — горе твоей супруге...
Зина не льстила и не лгала. Ей действительно стало казаться, что если б она вышла за него замуж, те умерла бы от ревности.
Он пробыл всего десять минут и поспешил к машине, которая ждала его возле столовой.
Прошло три дня. Утром Зина встала так рано, как не поднималась уже несколько лет, и торопливо
