женщина, его жена, шла рядом, деля все трудности и радости.
А женщина, которую все считали статуей, все эти годы опускала руку к больному месту, а мужчина делал первый шаг…
Это казалось невероятным, но Михаил Григорьевич слишком хорошо знал, что в природе может случиться все, что многообразие ее неисчерпаемо,
«Пройдут еще десятки лет, — думал он. — Умру я, умрет мой сын, а для них ничего не изменится, и ни обо мне, ни о моем сыне они не узнают. Наше время омывает их ступни и несется дальше, бессильное перед ними. И все наши страдания, наши радости и муки для них не имеют никакого значения. Они оценят лишь дела целых поколений».
И тут же он cпросил себя: «Оценят ли? Все может быть иначе. За боль, нанесенную женщине без злого умысла пять лет назад, мужчина нацелил оружие. А когда оно выстрелит? Сколько лет пройдет еще до того? Сотни, тысячи?.. Люди далекого будущего поплатятся за ошибки своих давних предков. И что это за оружие? Каково его действие? Как не допустить, чтобы оно начало действовать?»
Михаил Григорьевич остановил поток своих вопросов. Справиться с этими пришельцами людям Земли совсем просто. Можно выбить оружие из руки мужчины. Можно связать эти существа стальными тросами. В данном случае победит тот, чьё время течет быстрее.
Но как общаться с пришельцами? Как узнать о их родине и рассказать им о Земле? Ведь вопрос, заданный им сегодня, дойдет до их сознания через десятки лет, и пройдут еще сотни лет, прежде чем они смогут ответить на него.
Но ведь придется задавать много вопросов, прежде чем установится хотя бы малейшее взаимопонимание между землянами и пришельцами. Пройдут тысячи лет… А для потомков вопросы прадедрв потеряют всякое значение, и они зададут свои вопросы. И опять пройдут тысячи лет…
Для пришельцев это будут мгновения, для землян эпохи.
Михаилу Григорьевичу теперь было страшно подумать об отрезке своей жизни. Какой он крохотный, неразличимый, капля в океане! Как незаметна его жизнь, которая ему самому кажется целой эпохой! И что он такое? Для чего жил? Что от него останется?
Михаил Григорьевич поднял голову. Не всякий может ответить на последний вопрос. А он может. Останутся его дела — прочитанные страницы истории. Он разгадал тайну статуй. Он многое еще успеет сделать.
Теперь ученый понимал: он волнуется напрасно. Земляне найдут способ общаться с пришельцами. То что невозможно сегодня, станет возможным завтра.
И его жизнь, как жизнь всякого человека, не укладывается ни в какой отрезок. Вернее говоря, отрезок зависит от человека. Один делает свою жизнь ничтожной и незаметной, другой — великой и многогранной. И понятие «мгновение» очень относительно. И секунда человеческой жизни — это не то, что отсчитают часы, а то, что человек успеет сделать. Она может быть ничем и может оказаться эпохой.
Разве не стоит столетий мгновение Ньютона, когда он сформулировал свой знаменитый закон? Разве секунды Леонардо да Винчи или Ломоносова — это только то, что отсчитали часы?
За секунду Земля проходит определенный путь, ветер пролетает определенное расстояние, муравей пробегает определенную тропу, но человек может вообще не заметить секунды — и может запустить ракету в космос, может зевнуть от скуки — и может открыть новый закон природы.
Время — хозяин многих вещей в природе, но человек — сам хозяин своего времени.
Михаил Григорьевич подумал о том, какую жизнь прожили эти пришельцы. Что успели сделать они?
Пламенеющий горизонт пустыни медленно угасал.
Огненная стена уже давно опустилась за бархамы, и лишь золотисто-красная грива еще указывала место, где солнце скрылось, подчиняясь непреложному времени.
Длинные тени легли на пришельцев и смешались с тенью Михаила Григорьевича. Они стояли друг против друга — высшие существа, такие разные и все же сходные в основном. Ведь это они, обладающие разумом, могли вне зависимости от времени сделать свои жизни ничтожными или бесконечными…
Кирилл Андреев
ФАНТАСТИКА ИГОРЯ РОСОХОВАТСКОГО
Мы живем в необыкновенное время, когда осуществляются самые заветные желания человечества и воплощаются в жизнь самые дерзкие его мечты. Еще не прошло ста лет с того дня, когда на прилавках парижских книжных магазинов появилась первая книга великого французского писателя Жюля Верна, создавшего совершенно новый жанр научно-фантастической литературы, и жизнь осуществила — даже с большими превышениями — самые смелые его проекты.
«Двадцатый век, — писал он много лет назад, создаст новую эру. Еще немного времени, и наши телефоны и телеграфы покажутся смешными, а железные дороги — слишком шумными и отчаянно медлительными… Водопады дадут вшестеро больше двигагательной энергии… Одновременно разрешатся задачи воздухоплавания. Дно океана станет предметом широкого изучения и целью путешествий… Настанет день, когда люди сумеют эксплуатировать недра океана так же, как теперь золотые россыпи. Моя жизнь была полным полна действительными и воображаемыми событиями. Я видел много замечательных вещей, но еще более удивительные создавались моей фантазией. И все же я чувствую, что слишком рано мне приходится завершить свой земной путь, и сердце мое полно грусти, что нужно проститься с жизнью на пороге эпохи, которая сулит столько чудес!»
Меньше ста лет со дня выхода в свет первого романа великого мечтателя и меньше пятидесяти — со дня появления его последнего, посмертного пооизведения…
И вот жизнь оказалась более удивительной, чем самая смелая мечта. Все, я подчеркиваю — все удивительные технические фантазии Жюля Верна осуществились, стали вчерашним днем науки. На обоих полюсах нашей Земли, к достижению которых так страстно стремились герои французского писателя, работают научные городки ученых. Советская подводная лодка «Северянка» исследует таинственные глубины океана, некогда доступные лишь капитану Немо. На дно самой глубокой в мире океанской впадины лег батискаф смелого исследователя Пикара. Вместо фантастического «Альбатроса» инженера Робура в голубом небе парят сотни и тысячи похожих на стрекоз вертолетов. Могучие ракеты, подобные управляемым ракетам инженера Камарэ, охраняют мирное небо нашей страны. Советский космический корабль, во много раз более совершенный, чем снаряд пушечного клуба, не в романе, а в действительности облетел Луну и передал нам фотографии ее загадочной обратной сторны. И не на Таинственном острове, а во многих странах, которые населяет треть обитателей нашего земного шара, создается общество, о котором мечтали люди, — коммунистическое общество…
Конечно, в действительности все происходило не совсем так, как рассказал нам в своих фантастических романах французский мечтатель. Но он не был, да и не хотел быть пророком. Он только звал людей на покорение природы и страстно верил, что люди будут летать, достигнут дна океана и проложат дорогу к звездам!..
Казалось бы, что в наши дни уже не осталось места для фантазии, что трудно сейчас писателю мечтать о завтрашнем дне: жизнь обгоняет самую смелую мечту, и ученый, а не писатель, ныне является владыкой научной фантастики…
И однако художественная фантастика не умерла, она, — быть может, сейчас сильнее, чем когда-либо. Давно прошло то время, когда советская научно-фантастическая литература делала первые свои робкие шаги. Теперь даже зарубежные критики признают, что она занимает ведущее место в мире, причем к ней примыкают талантливые произведения писателей всех социалистических стран.
Первые годы развития советской научно-фантастической литературы мы справедливо связываем с именем Александра Беляева, чьи книги широко известны самым разным кругам читателей и в нашей стране,
