Покупатели найдутся, и он покажет всей Галактике, что такое настоящий эксцессер!
Микроскопическая видеоаппаратура была вмонтирована в бесцветные контактные линзы – если кто- нибудь интересовался, он объяснял, что у него легкое расстройство зрения на нервной почве, только линзы и выручают. Как он раздобыл это чудо техники вместе с инструкцией по эксплуатации – отдельная история. Это был подарок судьбы. Инструкцию он заучил наизусть и уничтожил, а линзами пользовался вот уже третий стандартный месяц. Неизвестно, функционирует ли аппаратура во время Зимпесовой бури, но Саймон надеялся, что потом она снова заработает. Фильм он снимет такой, что все ахнут.
– Поль, ты живой?
Саймон вздрогнул, услышав голос Лиргисо.
– Живой, – голос Лагайма больше не дрожал. – Теперь я одет по сезону.
– О, ты все-таки последовал моему совету?
– Нет, просто мне дали теплую одежду. Агенты где-то бродят, а я пока отдыхаю.
– Смотри, чтобы тебя не застали врасплох.
– Не беспокойся, у меня целый отряд телохранителей.
– Клисс, о чем это они? – спросила Римма.
– Вроде как все уладилось, этот подлец больше не замерзает. Риммочка, я боюсь, мы ходим по кругу. Глянь, это ведь тот самый зал с рыбьими внутренностями, где мы уже были.
Саймон замолчал, потому что Лиргисо вновь заговорил, с нотками угрозы:
– Итак, ты в тепле, без брони, и вокруг телохранители… Только посмей кому-нибудь из них отдаться! С помощью медавтомата недолго проверить, были у тебя интимные контакты или нет, и, если результат окажется положительным, скоро на Рубиконе не останется ни одного домберга, я тебе обещаю.
– Ты спятил?!
– Если ты отдашься какому-нибудь грязному бомжу, я начну топить домберги один за другим. Я тебя предупредил.
– Ты там, на станции, точно спятил! По-твоему, мне здесь делать больше нечего?
– Вот именно, обстановка располагает. Экзотическая среда, привкус опасности… Я бы не удержался, несмотря на грязь, но тебе рекомендую проявить благоразумие.
– Не суди других по себе. Мне этого даром не надо.
– На самом деле ты только об этом и мечтаешь, но ты слишком труслив, чтобы дать волю своим подсознательным желаниям. Кто знает, вдруг в экстремальной обстановке ты наконец-то перестанешь лицемерить? Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
– Чего они там? – снова спросила Кирч.
– Отношения выясняют, – Саймон фыркнул. – Сцена ревности.
Кирч устало выругалась. Впереди, в конце длинного, как кишка, помещения замаячило черное пятно лаза, и за ним обнаружился все тот же разделочный зал.
– Тут целая тупиковая гроздь полостей, соединенных между собой, – сказал Зойг. – Выбираться надо тем же путем, как мы сюда пришли.
В зале было с полдюжины лазов, какой из них нужный – никто не мог вспомнить. Само собой, обругали за это Клисса.
– Это Космопол! – прогремел вдруг в шлемофонах незнакомый голос. – Поль Лагайм, вы под защитой закона, сохраняйте спокойствие и постарайтесь протянуть время. Как только Зимпесова буря закончится, мы к вам прорвемся. Всем остальным предлагаю добровольно сдаться, на суде это зачтется как смягчающее обстоятельство.
Заманчивое предложение… Когда Саймон отбывал срок в ниарской тюрьме, не так уж плохо там было. Но патруль Космопола далеко и в опасную зону не полезет.
– Это «Гонг Вселенной»! – вклинился еще один голос. – Поль Лагайм, вы не согласитесь дать нам интервью? Лимит времени у нас небольшой, первый вопрос…
– Давайте, я лучше расскажу о домбергах? – предложил «сканер». – И о том, как власти Рубикона избавляются от излишков малоимущего населения.
Он говорил немного сбивчиво, но на удивление рационально – этого Саймон, как бывший репортер, не мог не отметить. Потом сунул передатчик какому-то старому бомжу, чтобы тот тоже высказался, потом – женщине с ребенком.
Ох и подарочек же он сделал рубиконским властям, ухмыльнулся Клисс. «Гонг Вселенной» – солидное и широко известное информационное агентство; так ведь дойдет до того, что вопрос о домбергах в Галактической Ассамблее поднимут!
– Спасибо, господин Лагайм, – ошеломленно поблагодарил журналист. – Господин Лиргисо, у нас осталось всего две минуты, можно теперь услышать ваши комментарии? Вы спасаете домберг, в котором находится несколько сот обездоленных рубиконцев, что вы при этом чувствуете?
– Вы знаете, что такое страсть? Исступленное плотское желание, когда хочешь кого-то, хочешь так, словно твоя кровь превратилась в кислоту и жжет тебя изнутри… – вначале голос Лиргисо звучал томно, потом в нем появилась нарастающая печальная ярость. – Тот, кому знакомы подобные чувства, поймет меня и будет ко мне снисходителен. Поля невозможно не хотеть – думаю, со мной согласится каждый, кто хоть раз его видел…
– Что за ахинею ты несешь? – перебил «сканер». – Это же интервью для «Гонга Вселенной»!
– Прекрасно! Мне нет никакого дела до отвратительной плавучей клоаки с обездоленными рубиконцами. Я спасаю не домберг – я спасаю тебя, и пусть все об этом знают! Я не сумасшедший и не коммунист, и для моих идиотских действий есть только одно оправдание – страсть, которую ты мне внушил.
– Пожалуйста, замолчи! – взмолился Лагайм. – Не надо всего этого, нас же столько народа слушает!
– Тем лучше. Ты знаешь о том, что у тебя умопомрачительно красивые ягодицы?
– Заткнись!
– Нет уж, тебе придется меня выслушать! Если домберг пойдет ко дну, ты станешь самым очаровательным утопленником за всю историю Стылого океана. Морские твари будут обвивать и безжалостно ласкать своими щупальцами твое нежное прохладное тело, они сделают с тобой то, чего ты больше всего на свете боишься, а я буду им неистово завидовать…
Саймону речи Лиргисо действовали на нервы. Гадость несусветная. Обернувшись к остальным, он пояснил:
– Лиргисо – извращенец.
Роберт, услышав это, поскользнулся на смерзшейся рыбьей требухе и оступился в яму, наполненную засоленными изжелта-белыми кусками с серебрящимися пятнами чешуи.
– Молодец, Саймон! – свирепо сказала Кирч. – Сделал ценное открытие и очень своевременно поделился с товарищами! Из-за тебя товарищ попал в беду.
Ямина оказалась глубокая, настоящий колодец, стажер беспомощно барахтался и не мог выбраться.
– Помогите! – попросил он виновато. – Кажется, я лодыжку растянул…
Зойг подал руку и мощным рывком вытащил его из западни.
– Клисс, – зловещим тоном начала Римма, – ты засранец…
– Подожди! – перебил Саймон. – Я знаю, где надо искать Лагайма, – там, где собрались все эти оборванцы. Вы слышали, во время интервью он с одним говорил, потом с другим, еще с какой-то бабой. Идемте! Они все вместе сидят и греются, потому что термоплит у них пять-шесть на всю ораву, и его мы там же возьмем. Вон тот лаз отсюда выведет, я вспомнил.
Римма вызвала Намме и пересказала ему соображения Саймона, не упомянув, однако, о том, кто первый до этого додумался.
Лаз и правда оказался тот самый. Прислушиваясь к утробным, искаженным костяными перегородками звукам, они направились туда, где скопился народ. Роберт прихрамывал, но старался не отставать.
– Саймон, посмотри, что там, – велела Кирч, увидев впереди дыру, за которой брезжил мутный желтый свет.
– Почему я?
– Ты под допингом, у тебя реакция самая быстрая. Приказы не обсуждать!
