Из кара выглянул Билли, действительно смахивавший на бизона-буффало. Только на бизона коротко стриженного, наряженного в дорогие, из настоящей шерсти свитер и брюки и обутого в кожаные (из настоящей кожи!) ботинки на каблуках. Билли вопросительно уставился на Чумацки. Тот нервическими жестами заверил его, что все будет тип-топ.
Стальная дверь отъехала в сторону, но сразу за ней, к неприятному удивлению Чувырлы, оказалась решетка, между прутьями которой могла бы пролезть разве только кошка.
За решеткой высился благостно улыбающийся Мутти.
— Ну, показывай товар, — миролюбиво прогудел он.
Решетку Мутти и не думал отпирать, хотя и постукивал по костяшкам пальцев левой руки зажатым в правой ладони электронным ключом.
— Так вот прямо на улице? — нервно спросил Чувырла. — Вы там что, шизанулись? Открой и пусти меня. Тогда…
— Понимаешь, Макс… — замялся Мутти. — Все наши ухлестали по делам… А в одиночку я никого впускать не должен…
— Ты ж за кого меня принимаешь?! — взвился Чувырла.
— Швед мне голову открутит — если узнает, что я отпер хоть самому Господу Богу со святыми угодниками, — извиняющимся тоном произнес Мутти. — А Швед узнает, — Он ткнул пальцем куда-то вверх. — Как вернется, так обязательно прокрутит видеозапись от входной двери.
— Ерунда это! — отмахнулся Чувырла. — Никогда у вас камеры не включены… Ну ладно…
Он оглянулся направо-налево. Расстегнул свой плащ и извлек откуда-то из его глубин пластиковый пакетик с заначкой «грезника». Вскрыл его, сыпанул чуток отравы на тыльную сторону руки и поднес к решетке. Но не так уж и близко.
— Давай нюхни, — предложил он.
— Ближе поднеси, — проворчал Мутти, стараясь просунуть нос поближе к заветной понюшке.
И вот тут-то Чувырла, левой рукой ухватив его — сквозь решетку — за ворот, правой наставил ему в грудь обрез.
— Открывай, сука! — прошипел он, грозно выкатив глаза. — Считаю до трех, потом мозги вышибу! Раз…
Мутти уставился на приятеля, пораженный переменой, приключившейся с ним. Он просто не верил глазам своим.
— Два! — сипло произнес Чувырла и завел дуло Мутти под подбородок.
Глаза у того вдруг закатились под лоб.
— По-мо-ги-те! — неожиданно тоненьким фальцетом заорал Мутти.
Наверху в гостиной Швед остановил лихорадочное пересчитывание купюр и немигающим взором уставился на дверной проем, в котором только что исчез Мутти.
— Крышка, — сказал он, поднимаясь с места. — Достукались! Быстро! Все это хозяйство, — кивнул он на деньги, — в инкубатор! И хватайте оружие, ребята!
— Тр-р-ри… — хрипло прорычал Чувырла и сделал еще более страшные глаза.
Мутти рванулся назад, оставив в руке у Чувырлы только пуговицу с воротника, не удержался на ногах, грянулся затылком о ступени расположенной у него за спиной лестницы и отрубился. Электронный ключ остался валяться в прихожей, в метре с небольшим от решетки.
Билли первым понял, что что-то идет не по сценарию. «За мной!» — скомандовал он коротко. Три налетчика окружили сидевшего враскорячку перед решеткой Чувырлу. Тот прикладом обреза пытался дотянуться до электронного ключа и подтянуть его поближе, чтобы можно было достать рукой.
— На хрен ты его укокошил? — вскинулся Билли, имея в виду неподвижного Мутти, покоящегося у подножия лестницы.
— Да не кокошил я никого! — кряхтя, отозвался Макс. — Не кокошил!
— А где остальной весь сброд? — осведомился Вратарь — коренастый, лысый парень с глазами навыкате. На плече его в открытую болтался ручной десантный пулемет, на поясе — укороченный палаш.
— Какой такой Вайсброд? — не понял Чувырла.
— Он спрашивает, — пояснил ему Шустрик — грузный тип с квадратной физиономией и с «узи» на животе, — где остальная компания твоих дружков «зоологов»?
— Этот, — Чувырла кивнул на распростертого перед ними Мутти, — сказал, что он в доме один.
Но в тот момент, когда он подтянул наконец поддавшийся его усилиям ключ к решетке, его слова были опровергнуты — самым решительным образом. Звякнув о решетку, из здания на улицу вылетела пущенная из арбалета стрела.
Стальная, короткая, заточенная наискосок. И выпустил стрелу Янек. Он залег на галерейке, тянувшейся под потолком вестибюля. На эту галерейку выходила дверь гостиной и вообще все двери второго этажа. Коста и Швед залегли рядом — тоже вооруженные маленькими, но мощными арбалетами.
Грозный эдикт принцессы на луки, арбалеты, рогатки, пращи, катапульты и прочее механическое оружие не распространялся. Ими и вооружал себя всякий опасливый подданный Престола — кто чем мог. Кинжалы, штыки и ножи всех видов тоже не возбранялись — как оружие самообороны. Хотя на кастеты и всяческие мечи, палаши, сабли, как правило, смотрели косо. Неписаный закон предоставлял привилегию иметь при себе такое оружие только рыцарям Доблестных Орденов.
Пневматическое же оружие, баллончики и пистолеты с «вырубающими» аэрозолями, разнообразные электрошокеры были в Семи Городах постоянной темой для юридической мороки. Текст высочайшего эдикта был немногословен, довольно резок по содержанию, но просто-таки дьявольски темен в этом вопросе. Ответом же Престола тем судьям, что осмеливались досаждать принцессе просьбами об истолковании некоторых пунктов эдикта, было либо презрительное молчание, либо сентенции в том духе, что «имеющий голову да поймет все своим умом». Не до того было Престолу, чтобы возиться с проблемами гражданской жизни самостоятельных Семи Городов. Объявили себя Вольным Поселением, вот и решайте свои заморочки сами.
Городская Стража силилась хоть как-то обуздать стихию самовооружения населения путем издания собственных указов. Однако мало-мальски поднаторевший в делах об изъятии оружия у граждан адвокат быстро доказывал, что действие этого подзаконного акта именно на обсуждаемый случай не распространяется. И оружие, с многочисленными извинениями, возвращалось его владельцу — как правило, закоренелому бандюку. Терпеть такой позор комиссарам Городской Стражи было не по душе, поэтому они и не усердствовали в деле разоружения гражданского населения.
Если бы Янек был не драконоводом, а хотя бы плохоньким, но таки стрелком, за жизнь Макса Чумацки никто не отдал бы и ломаного гроша. Но стрелком Янек был вообще никаким. Стрела — и без того неточно наведенная — отразилась от прута решетки и полетела по мостовой, высекая из нее искры. Она попала в поле зрения притаившейся в своем каре за углом Микаэллы.
— Тут что-то не то с билетами… — бросила она в трубку мобильника.
Хотя стрела и не умертвила Чувырлу, он отскочил от решетки как ужаленный, громко взвизгнув нечто в том смысле, что он ранен. Его обрез остался лежать на полу вестибюля.
Действительно, стрела таки задела его ухо — правое — и рана довольно сильно кровоточила. Вратарь с презрительной миной отодвинул его в сторону, снял свой пулемет с предохранителя и дал предположительно в направлении, откуда прилетела стрела, длинную очередь. Как и практически все огнестрельное оружие боевого назначения, его пулемет работал почти бесшумно — был слышен только частый лязг затвора.
Но должное впечатление на драконоводов он произвел. На головы затаившейся тройки защитников инкубатора посыпались щепа и штукатурка. Все трое отползли подальше от перил, огораживающих галерею. Янек, однако, ожесточенно кряхтя, взводил свой заряженный заново арбалет.
— Вот что, — шепотом произнес Швед, — ты, Коста, марш в инкубатор. Будешь держать последний
