почти изгладили цепочку ямок, продавленных в песчаном грунте долины.
Мне стоило немалого труда найти эту цепочку. Я проследил ее настолько, насколько хватило моего терпения. Интерпретировать этот след было вовсе не легко. Ну, прежде всего оставалось полагать, что тот, кто принес сюда Джокера, ушел отсюда или ступая точь-в-точь по собственным следам, или же не ушел вообще. Других цепочек следов вокруг скального пятачка не просматривалось. Ну не считая тех, что понатоптали мы с Джонатаном. И на глаз можно было определить, что шаги того, чьи следы пересекали долину, были нешироки, да и размер ступни тоже невелик. Объективно это подтверждали замеры рулеткой. Без рулетки порядочный космоархеолог из купола не выходит.
Это было конечно же чистой формальностью. Догадка уже созрела в моей голове. Получалось, от предгорий до Рыжего камня Джокер дошел сам. Мелко семеня, своим детским шагом».
Шишел почесал в затылке и снова покосился на шкаф. Ну что ж… Джокеру зачем-то потребовалось оказаться среди людей… Или тем, кто послал Джокера… И этот посланец бог его ведает кого спокойно пылится по нашим шкафам… Вот уж чудит народ в этом нашем Закрытом Мире! Чудит и, ей-богу, дочудится до беды. И все-таки: из-за чего же отдал богу душу сэр Джонатан? Действительно из-за мечей или… Или приходили именно за Джокером? Ведь наверняка за чем-то одним?
Он ощутил вполне оправданное беспокойство. Вычислить, с кем сэр Стрит обменялся, заполучив меч и отдав Джокера (то есть вычислить его самого, Дмитрия Шаленого), было не такой уж сложной задачей. И это могло сулить уже лично ему, Дмитрию Шаленому, немалые неприятности. Содержат ли заметки Фландерса хоть какой-нибудь ключ к решению этой загадки? Шишел продолжил чтение.
«Меня обеспокоило открытие, — писал Фландерс. — Если это изваяние может двигаться и пересекать здешние пустыньки, то тогда мы поступили неосторожно, занеся его в “вигвам”. Этот бездействующий пока робот может, по всей видимости, активироваться и начать совершать различные действия! При этом и такие, от которых нам может не поздоровиться. Вот пришел он к нам “в гости”. Побудет еще с часок да и решит, что пора восвояси… И, например, выломает одну из гермодверей. Или вообще нас обоих укокошит. Как представителей чуждой цивилизации.
Пришлось растолкать сэра Стрита, довести до его сознания выводы, к которым я пришел за последний час-два. После чего мы поспорили: не стоит ли находку нашу вытащить из складского чулана и снова оставить у Рыжего камня — раз уж его туда принесло. Но остановились на той идее, что надо пока подежурить по очереди. И если уж начнет происходить какая-то ерунда, то дежурный успеет хотя бы поднять тревогу.
Джонатан ее и поднял. Дежурил от четырех до семи часов утра. От невыносимой предутренней скуки он решил заглянуть на склад: как-то там поживает Джокер. И чуть не дал дуба.
Джокера не было.
Сэр Стрит растолкал меня.
— Там… Там… — хрипел он, тыча куда-то в направлении склада. — Ты это сделал?!
На “ты”, надо сказать, сэр Стрит переходил лишь в состоянии крайнего возбуждения. Почти все время нашего знакомства мы с ним были на “вы”.
Я молча поднялся, натянул дежурный комбинезон и, не говоря худого слова, отправился следом за товарищем смотреть, что за беда могла приключиться “там”.
Беда заключалась в том, что действительно Джокера на том месте, где мы его оставили, не было. Вместо него в нише торчал наш экспедиционный “дистанционный манипулятор”. Этакое раскоряченное паукообразное устройство, предназначенное для работы с объектами, представляющими потенциальную опасность. Такая, знаете, штуковина, переделанная из полицейского робота, предназначенного для разминирования, допустим, автомобилей, для тушения пожаров или работы в условиях повышенной радиации. Мы его соответственно и звали — Робби.
— Что за ерунда? — поразился я. — Я еще не впал в белую горячку, чтобы затаскивать Робби на склад находок. Да, черт возьми, как я мог его перегнать из наружного гаража сюда, под купол?
Мой риторический вопрос окончательно парализовал мыслительные способности утомленного недосыпанием сэра Стрита. Он уставился на меня взглядом, выражавшим одну только мысль: “А ведь и в самом деле!..”
И в самом деле — для того, чтобы втащить Робби под купол, надо было его по крайней мере дезактивировать и разобрать. Гараж располагался, разумеется, вне купола и был местом “нечистым”. Там много чего из оборудования “фонило”. В том числе и силовая установка “Робби”. Так что внутрь “вигвама” я его пускать не должен был. В противном случае моим потугам противостояла бы защитная система “вигвама”. Причем система, работавшая на полном “фулпруфе”. То есть выключить ее ни я, ни мой партнер не могли — ни каждый в отдельности, ни оба вместе взятые. Создатели купола предусмотрели и возможность неожиданного сумасшествия всех его обитателей (в общем-то это стандартная мера безопасности на всех удаленных от цивилизованных мест станциях).
— Вот что, — наконец изрек сэр Стрит. — Пойду-ка я гляну, что же там такое творится у нас в гараже… А вас я попрошу постеречь нашего Робби, чтобы с ним еще чего не приключилось.
— Тогда уж и принесите сюда чемоданчик с экспресс-лабораторией, — попросил я.
К тому моменту, когда растерянный сэр Джонатан по селектору сообщил мне, что Робби находится на месте, я уже понимал, что место Джокера занял вовсе не наш Робби. Внимательно присмотревшись, я сообразил, что передо мной какая-то странная пародия на дистанционный манипулятор. И пародия эта лишь внешне, и то на первый взгляд, напоминала Робби. Когда я принялся разглядывать странную штуковину, то увидел легкое несоответствие пропорций между ее частями. Потом я пригляделся к «суставам» механических рук и ног этого механизма. Они были устроены вовсе не так, как это было сделано в механизме нашего робота. И уж окончательно убедили меня надписи, тут и там украшавшие корпус и отдельные части этой штуковины.
Убедили в том, что я вижу перед собой нечто чуждое нашей привычной технике.
Надписи на нашем Робби были вполне понятными техническими указаниями. Вроде того, куда что присоединять и куда не стоит соваться из-за, скажем, высокого напряжения. А эта уродливая пародия на дистанционный манипулятор несла примерно на тех же местах, что и он, какие-то идиотские каракули, внешне напоминавшие обычные буквы, но и только. Ни с одной буквой алфавита они и не думали совпадать. Естественно, прочитать эту бессмыслицу было невозможно.
Когда в дверь склада протиснулся сэр Джонатан, запыхавшийся и вооруженный чемоданчиком- лабораторией, я уже понимал, что находится передо мною.
— Хочешь, заключим пари? — спросил я. — Скажем, на одну вахту по камбузу. Я скажу, откуда взялась эта штука, а потом проверим, — и кивнул: сначала — на странную штуковину, потом — на чемоданчик.
— Не буду я пари заключать, — хмуро ответил сэр Стрит. — Я уже сам додумался. До того же примерно, что и ты, полагаю…
Мы понимающе глянули друг на друга и принялись за проверку своих догадок. После чего, отерев пот со лба, сэр Стрит хмуро буркнул:
— Он… Он и есть. Джокер окаянный. Ну и шуточки у него, доложу я вам…
— Думаю, что он не шутки шутить к нам притопал, — предположил я.
За время нашего пребывания на Скимитаре Джокер преображался около двенадцати раз. Преображался в самые разные предметы. Всегда в неодушевленные. Предметы, образы которых он принимал, были примерно одного размера, и масса у них была примерно такая же, как у Джокера. Он превращался каждый раз в какую-то пародию на изображаемый предмет. И каждый раз это превращение происходило без свидетелей. Когда мы установили на складе видеокамеру и стали постоянно записывать наблюдаемую ею “картинку”, превращения прекратились — Джокер не менялся, пока мы не убрали видеокамеру. Проклятая штуковина умудрялась каким-то образом определять, находится ли она под наблюдением или нет. Скорее всего, регистрировала электромагнитные сигналы из окружающей среды.
