еще невероятнее. Только сумасшедший додумался бы до того…
— Значит, это сумасшедший, — упрямо проговорила Нэнси. — Эти фотографии сделаны более двух лет назад, когда я хотела выступить с концертом. У меня их было только шесть штук. Одну я послала маме, одну дала дяде Энди, еще две отправила в газету… и… О! — Глаза ее округлились с выражением ужаса и недоверия, она подняла кулачок и двинула им себя по щеке. — Боже мой! Дядя Энди! Ты знаешь… — Она потеряла дар речи.
— Что знаю? — нетерпеливо спросил Грант.
Фокс смотрел на нее и молчал.
— О, это ужасно! — воскликнула она. — Неужели это был не кто иной, как… Неужели это был Ридли Торп?
Неужели?
— Не знаю, — коротко ответил Фокс. — По всей видимости, так.
Грант схватил ее за плечи и встряхнул.
— О чем ты говоришь, черт возьми?! Ты что, действительно подписала эту фотографию и подарила Торпу?
Нэнси вырвалась, поглядела на него, кивнула и расхохоталась. Продолжая кивать головой, она согнулась пополам, громко смеясь, почти в истерике. Дядя вновь взял ее за плечи и заставил выпрямиться.
— Прекрати! — повелительно произнес он. — Это совсем не…
— Но это же смешно, — задыхаясь, проговорила она. — Умора! Это же надо, со смеху помру!
— Прекрасно, — сказал Фокс. — Давайте послушаем, в чем дело.
Грант опять потряс Нэнси за плечо.
Она вырвалась и крикнула на него:
— Хватит! Перестань! Больно ведь. — Взгляд ее обратился на Фокса. — Вероятно, это был — я так думаю — Ридли Торп. И я заявляю, что это смешно! Но клянусь, я не помню имени. И сейчас не могу его вспомнить… Так вот. Дядя Энди помогал мне, как мог. Платил за мои уроки. Учитель посоветовал мне дать сольный концерт, но на это требовалась уйма денег, а их не было. Учитель считал, что меня ждет большое будущее… У меня тогда не хватало ума понять, что я имею дело с паразитом, который просто высасывает из нас деньги… Он также сказал, что может достать тысячу долларов на организацию концерта у какого-то миллионера, который известен своей благотворительной деятельностью и который покровительствует искусству.
Я дала согласие. Наверное, он называл мне имя миллионера, но в то время я не слышала ничего, что не имело отношения ко мне и моему голосу, к моей личности и к моей карьере. Его имя я пропустила мимо ушей. Может быть, вам и сейчас кажется, что я без царя в голове, но посмотрели бы вы на меня тогда… Часть по денег из той тысячи пошла на то, чтобы сделать эти фотографии, и учитель сказал, что неплохо было бы надписать одну и подарить тому миллионеру. Так я и сделала, а он передал ее. Вот как юные дарования относятся к богатым олухам, которые их поддерживают!
А теперь… оказалось, это Ридли Торп! Так и должно было случиться! А вы говорите, это не смешно.
Дядя неодобрительно глянул на нее.
— Ты ничего не говорила мне о миллионере.
— Конечно, не говорила. Боялась. Хотела, чтобы ты думал, будто продано достаточно билетов, чтобы покрыть расходы. Думаю, билетов восемь или десять действительно продали. Остальные пошли в макулатуру. — Она тронула Гранта за рукав. — Ну, не сердись, не надо. Милый мой, противный пуританин.
— Я не пуританин.
— Пуританин, пуританин ты, Энди, я сам тебе не раз говорил об этом. — Фокс бросил фотографию на стол, выдвинул стул и, усевшись на него, улыбнулся Нэнси. — Вы мне очень нравитесь. Всякий раз, когда факты, кажется, уличают вас во лжи, вы опровергаете ее, рассказав такую невероятную историю из своего прошлого, какую ни один врун на свете не смог бы нарочно придумать. А вам, пожалуй, немногим больше двадцати. Вас, должно быть, действительно ждет удивительное будущее.
— Вы шутите? — Нэнси нахмурила брови, глядя на него. — Ведь вы мне верите? Насчет этих фотографий?
— Конечно, верю. Сомневаюсь, что вас вообще можно научить лгать: вы слишком высокого мнения о себе…
Ну да мы поговорим об этом в другой раз. Я хочу спросить… Как я понял, вас выпустили под залог?
— Да. Мистер Коллинз…
— Нас обоих выпустили, — вмешался Грант. — Это Коллинз устроил. И сюда он нас привез, сам предложил.
Сказал, что, если мы поедем в Нью-Йорк, нам там будут постоянно докучать… Мы взяли на себя смелость приехать сюда… — Он смущенно замялся. — Кажется, я и за прошлое свое пребывание здесь как следует не отблагодарил… Я был вашим гостем… а теперь вы взялись за дело, стоило только Нэнси приехать и попросить вас…
— Бросьте, не стоит благодарности, — махнул рукой Фокс. — Я сделал то, что сделал бы любой, имей он такую возможность. И делаю это с удовольствием. Вы, наверное, слышали, я все время это повторяю, что мой организм приводится в движение единственно с помощью любопытства. До сих пор все, что я вижу и слышу, вызывает мое любопытство. То, что движется, интереснее того, что пребывает в состоянии покоя, а самыми интересными из всех движущихся объектов, которые мне доводилось встречать, являются люди. Я говорю об этом только для того, чтобы вы поняли: вам вовсе не за что меня благодарить. Фактически это я должен благодарить вас, поскольку я на этом еще и здорово заработаю. Не могу вам сказать, каким образом и за что, но хочу специально подчеркнуть: это не входит в противоречие с работой, которую я для вас…
Раздался стук в дверь. Фокс взглянул на Нэнси. Та сказала: «Войдите», и дверь распахнулась, давая место широким плечам Дэна Пейви.
— Там мистер Торп. Младший, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Фокса.
— По телефону?
— Нет, он внизу, на веранде. Вместе с сестрой.
— Скажи, что я спущусь к ним через несколько минут.
Дэн покачал головой.
— По-моему, это просто светский визит. Он спрашивает мисс Грант.
— Да что это такое! — вскипела Нэнси. — Просто невероятно…
— Я сказал ему, что узнаю, не спите ли вы. — Дэн смотрел на нее с мрачным недоверием. — Он говорит, что подождет, если вам нужно время, чтобы подумать.
Теперь, когда его папаша жив и здоров, а наследства остается только ждать в будущем, если вы захотите переиграть…
— Что переиграть? — возмущенно спросила она. — Я вообще ни во что не играю.
Дэн фыркнул.
— Назовем тогда это работой. Да, полагаю, это и есть своего рода работа. Обеспечить себе будущее, позаботиться о нем — разве не работа? Можете спросить Фокса или дядю, что они думают, а мое мнение — ставьте на эту лошадку. Отец его не будет жить вечно, даже если его никто не застрелит. Так что? Я пойду вниз, скажу, что вы отказались его видеть, задержу его разговорами, а вы спускайтесь через несколько минут. Притворитесь, будто думали, что он уже уехал…
— Вы хотите сказать… — Нэнси задохнулась от негодования. — Вы осмеливаетесь предполагать…
Дэн невозмутимо кивнул.
— Разумеется. И чего тут оскорбляться-то? Я всего лишь рассуждаю практически. Главный вопрос в том, не пришла ли пора приняться за дело всерьез, не нужно ли мне теперь же спуститься вниз и сказать ему…
Нэнси повернулась к вице-президенту спиной с видом самого глубочайшего презрения и обратила
