Внезапно черная пелена перед глазами расступилась, и ей в лицо ринулся поток света. Тоби увидела обращенные к ней лица. Увидела другие огни, синие и красные, бегущие хороводом. «Как красиво, – подумала она. – Эти цвета… такие красивые». Из ночной тьмы раздались хрипы и шорохи. Полицейские рации.
– Док, подойдите-ка и взгляните на это, – предложил один из полицейских.
Дворак не ответил. Его взгляд был прикован к пляшущим на неровной дороге огонькам задних фар «скорой помощи», увозившей Тоби в больницу Спрингер. Не нужно оставлять ее одну сегодня, решил он. Я должен быть с ней, я хочу быть с ней. И хочу с ней остаться.
Он повернулся к полицейскому и понял, что ноги не слушаются и его попросту трясет. Эта ночь обернулась сумасшедшим калейдоскопом. Все эти машины, мигалки. А за забором уже собрались зеваки – непременный атрибут места преступления; однако эта толпа была постарше. Обитатели Казаркина Холма, заслышав сирены, с любопытством выбрались на улицу в своих домашних халатах. Они стояли торжественным строем, сквозь сетку забора глядя в котлован, где лежали два откопанных мертвых тела.
– Наверху вас ждет детектив Шиэн, – снова заговорил полицейский. – Только он решился до него дотронуться.
– Дотронуться до кого?
– До тела.
– Еще одно?
– Боюсь, что да.
Следом за полицейским Дворак, то и дело оступаясь, полез из котлована вверх, к забору.
– Оно было в багажнике машины, – сообщил полицейский, отдуваясь после крутого подъема.
– Какой машины?
– В «Линкольне» доктора Ярборо. Мы следовали за ним от Ховарта. Похоже, он торопился добавить его к захоронению. Вот уж чего мы никак не ожидали увидеть у него в багажнике.
Пройдя мимо престарелых зевак, они приблизились к машине Ярборо, стоявшей у забора. Детектив Шиэн остановился возле открытого багажника.
– Нынче у нас сплошные троицы, – заметил он.
Дворак покачал головой.
– На сегодня с меня, пожалуй, хватит.
– Вы себя хорошо чувствуете, док?
Дворак помолчал, прикидывая, что за ночь ему предстоит. Сколько часов пройдет, прежде чем он доберется до Тоби. С этой отсрочкой нельзя было ничего поделать, ему придется закончить работу.
Он вытащил из кармана латексные перчатки.
– Давайте к делу, – сказал он и заглянул в багажник.
Шиэн направил фонарик на лицо трупа.
Несколько мгновений Дворак не мог проронить ни слова. Он стоял, глядя на девичье лицо, на синяк, портивший нежную кожу, на серые глаза, открытые и пустые. Когда-то в них была душа, и он видел ее яркий свет. «Где ты теперь? – думал он. – Надеюсь, там хорошо. Тепло, уютно и безопасно».
Он протянул руку и осторожно закрыл глаза Молли Пикер.
Смех медсестер в коридоре прервал беспокойный сон Дворака. Он открыл глаза и увидел, что в окно льется дневной свет. Он сидит на стуле возле больничной кровати Тоби. Она все еще спала, дыхание было ровным и спокойным, щеки раскраснелись. Прошлым вечером грязь с ее лица смыли, но в волосах все еще поблескивал песок.
Дэниел встал и потянулся, пытаясь размять затекшую шею. Наконец-то солнечный денек, подумал он, глядя в окно. Лишь крохотное облачко сиротливо плыло по небу.
Голос у него за спиной пробормотал:
– Я пережила самый жуткий кошмар в своей жизни.
Обернувшись, он поймал взгляд Тоби. Она протянула руку. Дворак с нежностью взял ее и подсел к кровати.
– Но ведь это был не сон, правда? – спросила она.
– Нет. К сожалению, реальнее некуда.
Она лежала некоторое время молча, нахмурившись, словно пытаясь собрать воедино осколки воспоминаний.
– Мы нашли их медицинские карты, – сообщил Дворак.
Она вопросительно взглянула на него.
– Там сведения обо всех пересадках. Семьдесят девять папок хранилось в подвале Ховарта. Имена пациентов, протоколы операций, данные последующего сканирования.
– Они собирали эту информацию?
Дворак кивнул.
– Да, чтобы потом задним числом объявить о своем успехе. На первый взгляд, судя по этим записям, пересадки имели неплохой эффект.
