— Дай сюда!
Выхватил из рук бутылку, набулькал полный стакан и вновь проглотил, кинул что-то в рот, зажевал. Потянулся за сигаретой, сбоку предупредительно щёлкнула зажигалка. Выдохнул облако дыма.
— Ты! Иди сюда!
Ухватил её за руку, поставил перед собой.
— Смотреть на меня! Ты!
Она застыла, глаза раскрылись от ужаса.
— Слушай меня, тебе говорят!
— Я слушаю, господин…
— И не прекословь!
— Да, господин…
— Садись.
Она несмело присела на краешек кресла. Отто, чуть качнувшись, выудил из под стола второй стакан, разлил остатки водки на двоих, пустая бутылка покатилась по полу. Оно вскочило.
— К-куда?!
— Я ещё принесу, господин!
— Неси!
Едва сделал пару затяжек, ОНО появилось и замерло.
— Садись, тебе говорят! Пей!
— Но…
— Тебе ПРИКАЗЫВАЮТ!
— Да, господин…
С трудом выпило. На глазах выступили слёзы.
— Запей водой, и заешь.
— Но…
— Пей воду, дура! Задохнёшься!
ОНО пило, ощущая как жжение во рту утихает. В голове слегка зашумело, стало почему то тепло…
— Вот скажи, я урод?
— Нет, господин…
— Идиот?
— Нет, господин…
— Неполноценный?
— Нет, господин…
— Что ты заладила — нет, господин, нет, господин…
Он пьяно ухмыльнулся и свернув пластмассовую пробку, разливая водку по столу вновь наполнил стаканы.
— Ты понимаешь, я боюсь. Боюсь, что придёт день, и в мою жизнь войдёт какая-нибудь… дура. Я буду с ней спать, делать с ней детей, а сам не смогу смотреть на неё без содрогания! И так — всю жизнь! Моему деду повезло. Он женился без любви, но потом пришло счастье… Мой отец ухаживал за матерью почти три года, пока не добился её согласия… А я… Ну почему мне так не везёт?! Слушай, ты меня увжаешь?
— Да, господин…
— А я тебе нравлюсь?
— Это запрещено, господин…
— Я тебе разрешаю. Не дрейфь. Говори.
— Да, господин… Очень…
— Вот. Даже тебе нравлюсь. А ЧТО не хватало ей? Знаешь? Нет? И я не знаю. Да любая другая, стоит ей только сказать: раздевайся, ложись, сразу побежит… А эта… Локи её побери…
— Да, господин…
— Что — да?
— Если вы скажете так, то я выполню ваш приказ с радостью…
— Это какой такой?
— Раздевайся — ложись, господин…
— Да?
Он пьяно вскинул голову.
— За это нужно выпить ещё…
Они подняли стаканы. Осушили их до дна. На этот раз прошло легче. И Отто это заметил:
— Знаешь, у русских есть такая поговорка: первая колом, вторая соколом.
— Да, господин…
— Ладно, я пошёл спать. Приберёшься утром.
— Да, господин… Вы не будете мне приказывать?
— Тебе?
Он уже поднялся с дивана и стоял, слегка покачиваясь. Услышав её слова, застыл на месте, задумавшись. Потом махнул рукой.
— Спи. Я ушёл… И зашагал к себе в комнату, преувеличенно чётко ставя ноги… У двери слегка споткнулся, выпрямился, оглянувшись, посмотрел на по прежнему сидящее в кресле существо. Та с готовностью вскочила и её повело.
— Ай!
Упала назад. Он погрозил ей пальцем:
— Цыц! Не шуми. Я ушёл… И ввалился к себе в спальню…
Джоанн Шервуд трясло. Когда её авианосец «Нимитц» начал заваливаться на борт, кто-то отдал команду покинуть судно, и ей ничего не оставалось, как прыгнуть прямо в ледяную воду океана без всякой надежды на спасение… Кожу словно обожгло огнём, но она изо всех стала грести, чтобы отплыть как можно дальше от уходящего под воду гигантского корпуса судна, чтобы её не затянуло в воронку. Рядом барахтались другие члены экипажа, некоторые были ей не знакомы, но всё равно — это были свои. Были… Кого то увлёк под воду за собой огромный, многотысячетонный корпус авианосца. Кто-то просто умер в воде от холода или шока. Некоторые получили ранения и истекли кровью… Её повезло. Жилет держал голову над водой, а когда мышцы уже сводило от безнадёжности, она умудрилась всё таки включить аварийный маячок… Но течение относило её всё дальше и дальше от места катастрофы, и вскоре девушка оказалась совсем одна… Ей было двадцать четыре. Она поступила на флот добровольцем, закончив медицинский колледж. Через пару лет службы она могла надеяться на то, что её пошлют учиться дальше, на доктора. А пока исполняла обязанности медсестры при лазарете гигантского корабля… Хвалёный японский хронометр на руке давно остановился, но сквозь низкие тучи забрезжил слабый свет. Рассветает, поняла она. Бой произошёл почти сутки назад… Значит, она болтается в воде уже больше двенадцати часов. И никакой надежды на спасение. Отчего то всё стало безразлично… Сознание включилось рывком. Сразу. Низкое солнце. Серые волны океана. И жажда. Лютая, испепеляющая внутренности жажда… Значит, пока она была без сознания, наглоталась морской воды… Получается, что ей осталось немного. Максимум сутки, потом конец. Если её не сожрут морские чудовища… Потом начались кошмары: то гигантские водопады посреди бескрайнего океана, то люди, идущие прямо по воде… Неожиданно возникло лицо отца, смотрящего на неё и ободряющего киванием головы… Сознание то уходило, то возвращалось, и тогда жажда начинала терзать её с утроенной силой… Скорее бы умереть… А потом появился мираж: небольшое судно на воздушной подушке появилось из ниоткуда и на полном ходу устремилось прямо к ней. Не доходя, сбавило скорость, на малой скорости приблизилось, и сильные руки втащили её в отверстие, распахнувшееся возле ватерлинии. Усадили на скамью, протянувшуюся вдоль борта, быстро срезали спасательный жилет, мокрую одежду, оставив в одном белье, закутали в толстое мягкое, но восхитительно тёплое одеяло. Кто-то поднёс ей к губам флягу с чем то очень горячим, и Джоанна сделал несколько глотков. Стало легче. Жжение во рту и внутри немного угасло. Снова глотнула. Потом флягу забрали, и дали ей полную бутылку восхитительно
