Эмиль слушал Дронго, кривя губы, и только красные пятна на его лице выдавали его состояние.
— Кловис и фотограф сделали петлю, — сурово продолжал Дронго, — взяли табуретку и повесили несчастного на крюке от люстры. Хлороформ при открытых окнах квартиры быстро выветрился. Очевидно, жертве завязали рот. Но когда Арманд начал дрыгать ногами, сильно схватили его за руки, невольно сдавив их, из-за чего и появились кровоподтеки.
А потом в дверь квартиры начали стучать. Представляю, какая паника охватила убийц. В этом состоянии они начали лихорадочно закрывать в квартире все окна, не сообразив, что это может их выдать. Затем, когда Ингрида ушла вниз к консьержу, они быстро выбрались из квартиры, закрыв ее на ключ, и перебрались в квартиру Кловиса, уже понимая, что их преступление может быть раскрыто. Ингрида привела Рябова, который поднялся с запасными ключами. Он открыл дверь и обнаружил повешенного. И здесь Николай Рябов сделал ошибку. Вместо того чтобы дождаться офицеров полиции, которые дежурили рядом с домом, он начал стучаться к соседям.
— Посмотрел бы я, что бы делали вы на моем месте, если бы нашли такой труп, — в сердцах произнес Рябов.
— Я вас не виню, — сурово пояснил Дронго, — я всего лишь говорю о вашей ошибке. Вы постучали к соседям. Конечно, Березкины вышли, но Наталья Николаевна даже не вошла в квартиру и почти сразу же увела своего сына, который впервые в жизни увидел мертвого человека. Можете представить, в каком состоянии они были? Ингрида в это время находилась внизу. И в квартиру кроме Рябова, державшего в руках запасные ключи, вошел только один человек. Обращаю ваше внимание на это обстоятельство. Только он вошел после того, как открыли дверь. Это был Эмиль Кловис. Он принес ключи, но не мог их вставить с внутренней стороны двери. Во-первых, потому что дверь уже была открыта запасными ключами консьержа, а во-вторых, около них стояла Наталья Николаевна. Тогда Кловис воспользовался ситуацией и спрятал ключи в серванте, накрытом полиэтиленовой пленкой.
— Это был шкаф, — поправил Брейкш, — а не сервант.
— Вы правы, — кивнул Дронго, — действительно шкаф. Ключи остались там, почему-то не вызвав потом у вас никакого удивления. Но этого мало. Теперь нужно было сделать так, чтобы никто не обратил внимания на кровоподтеки, оставшиеся на руке убитого. Эмиль дождался, когда в квартиру поднялись офицеры полиции, и предложил им оказать первую помощь погибшему. Ведь в этот момент он был единственный врач на месте события. Обратите внимание, что он терпеливо ждал, когда в квартире появятся офицеры полиции, чтобы позже они подтвердили его алиби. А я обратил внимание на то, что вчера Кловис мне соврал, когда сказал, что появился в квартире вместе с офицерами. Что ж, в таких случаях говорят, дьявол в мелочах.
Офицеры полиции перерезали веревку, а Кловис сделал все, чтобы инсценировать при этом падение тела, ему надо было объяснить кровоподтеки на руке погибшего.
— Он сказал это мне, — снова вмешался Туулик. — Я помню, как он говорил мне, что я слишком сильно сдавил руку погибшего и там останутся синяки. Я еще тогда удивился, какие могут быть синяки у покойника, но Кловис ответил, что пока тело еще теплое, все может быть.
— Он вам соврал. А вы повторили это следователю. И тогда Айварс Брейкш, в свою очередь, «объяснил» экспертам, откуда взялись эти синяки на руке. Формально он был прав. Если бы тело вынимали из петли сразу после того, как несчастный повесился, и сильно сдавили бы ему при этом руку, они могли там остаться. Но после убийства Арманда прошло уже слишком много времени. Судите сами. Ингрида долго стучала в квартиру, потом туда звонила. Зная терпеливый характер латышей, я думаю, что она не сразу побежала за Рябовым. А теперь посчитайте, сколько времени прошло, пока инвалид Рябов поднимался на второй этаж, останавливаясь на каждой ступеньке. И еще прибавьте время на звонки и поиски офицеров полиции. Прошло минут двадцать, никак не меньше, я специально считал. Так что Эмиль Кловис вас обманул, господин Туулик. Воспользовался ситуацией и обманул.
Туулик что-то пробормотал. Затем повернулся и посмотрел на Эмиля Кловиса с таким презрением, что тот даже дернулся.
— Записку, которую Арманд написал Кловису, он тоже использовал, только теперь уже против своего бывшего кумира, — сообщил Дронго. — Ну а затем подождал несколько часов и, когда в доме было уже много людей, незаметно выпустил своего напарника по убийству, того самого фотографа. А может, они просидели в его квартире еще несколько дней. Пока Эмиль ходил к супруге своего соседа и пытался ее утешить, в его собственной квартире отсиживался убийца, которого никто не думал искать. — Дронго повернулся спиной к Эмилю.
— Это все ложь! — крикнул тот, словно освобождаясь от гипноза эксперта. — Он ничего не сможет доказать!
— Теперь я расскажу про второй вопрос, который я попросил вчера выяснить руководителя агентства «Триумф» господина Лагадиньша, — Дронго опять повернулся к Эмилю. — Я попросил уточнить, почему вы вернулись из Германии в девяносто девятом году. Дело в том, что я, как вы помните, вчера был у вас дома, и вы позволили мне войти в ваш кабинет, рассмотреть фотографии, которые там висят. Вы допустили ошибку, Кловис. Среди слонов и махараджей там есть фотография, сделанная в Дортмунде на фоне вашей клиники. Вы снялись таким образом, что за вашей спиной просматривается табличка с вашей фамилией. А вы мне сказали, что не получили лицензии. Значит, соврали. Я попросил узнать, почему вы вернулись из Германии в девяносто девятом году, ведь на самом деле вы получили право работать там по специальности. Но вас погубила ваша страсть к педофилии. Вы и там оказались замешанным в таком скандале. Немецкое государство отказалось продлевать вам визу и разрешение на работу. Вот почему вам пришлось вернуться обратно в Латвию.
— Вы провокатор! — закричал Кловис, вскакивая со стула. — У вас нет никаких доказательств!
— Во-первых, вас действительно выгнали из Германии, — спокойно заметил Дронго, — и этот факт легко доказать.
— Это была провокация немецких властей, — выдохнул Эмиль.
— А во-вторых, нам удалось найти вот этот предмет, о существовании которого не подозревали ни вы, ни, к сожалению, следователь Айварс Брейкш. Хотя он обязан был искать этот предмет. Но догадаться открыть окно он не мог.
— Не нужно делать из меня дурака! — зло крикнул депутат.
— Я только говорю про вторую запонку мужа Лилии, — сообщил Дронго. — Вот она. Запонка отлетела к окну и попала в стену. Ее недавно нашли строители, которые меняли окна. — Дронго положил запонку на стол перед начальником полиции.
Брейкш промолчал. Туулик посмотрел на него и покачал головой. Испуганно вскрикнула Наталья Николаевна. Татьяна Фешукова побледнела, посмотрела на сидящую рядом с ней журналистку и вдруг начала понимать, что Марианна и Дронго не просто хорошие знакомые — уж слишком эмоционально воспринимала молодая женщина буквально каждое слово эксперта. Может, поэтому Татьяна тепло ей улыбнулась, а та ответила благодарным взглядом. Обеим женщинам было страшно.
А Дронго продолжал говорить, снова обращаясь к убийце:
— И в-третьих, Кловис, вы не такой наивный человек, каким хотите казаться. После моего ухода вчера вечером вы, очевидно, поняли, какую ошибку допустили, когда разрешили мне разглядывать фотографии в вашем кабинете. Поняли, что я сумею вычислить ваше участие в убийстве Краулиня. И тогда подослали ко мне вашего напарника, того самого фотографа, который потерял «карточки» на лестнице, помогал вам убивать Арманда Краулиня и звонил мне несколько дней назад с предложением уехать из Риги.
Я хочу вам сказать, что ваш напарник не ошибся. Вошел ко мне в номер и четыре раза в меня выстрелил. Если бы я был в постели, то наверняка не выжил бы. — Дронго повернулся и посмотрел на Марианну. У нее в глазах стояли слезы. Она наконец поняла, почему Дронго отказался с ней встречаться накануне. Для нее этот рассказ был настоящим откровением. Она была готова извиниться перед ним немедленно, но он не хотел дать ей такой возможности в присутствии стольких людей. Дронго не любил выставлять свои отношения с женщинами напоказ, компрометировать их.
— Ваш напарник уже дал показания в полиции, — сообщил Дронго Кловису, — и насчет убийства Арманда Краулиня, и насчет всего остального. Я думаю, что по совокупности преступлений вы оба получите пожизненный срок. И я абсолютно не жалею об этом. Единственное существо, которое мне сейчас жалко по-настоящему, — это вашу собаку, которая останется без хозяина.
